— Как ты, о Великая Луна, еженочно отдаешь свою любовь этому божеству, — он склонил голову перед камнем, касаясь лбом земли, — как ласкаешь его своим светом, принося клятву верности и чистоты, так пусть и Алиандра поклянется о своей невинности в священном месте вашего слияния.
— Мракобесы, господи прости, — пробубнила я, смеясь над их отсталыми взглядами.
Я остановилась у валуна, вросшего в землю. именно он помогал мне зарабатывать деньги, чтобы вернуться в мой мир. Я поила его своей кровью, вместо горе-невесты, и он в подтверждение невинности освещал присутствующих зеленоватым свечением. Чистота девушки таким образом подтверждалась, и церемониймейстер объявлял ее годной для брака. Почему этот булыжник, взявшийся посреди леса не знамо откуда, так реагировал на меня, женщину, не знающую стыда и совести в постельных утехах, я не понимала. Но зарабатывала на этом неплохие деньги, без зазрения совести помогая одурачить зарвавшихся женихов, тем более, что сама судьба благоволила мне в этом.
— Жертвуешь ли ты свою кровь Великой Луне и ее Священному Возлюбленному? — спросил наш невеселый тамада, и в его руках блеснул клинок. Жених, кажется, побледнел, хотя я особо его и не рассматривала. Обычный старик-вдовец, решивший отведать свежего тела. Мне такие упыри были не интересны. И сразу перед глазами вспомнились мои жеребцы, с которыми я имела счастье развлекаться в ванной несколько часов назад. Как говорится, почувствуйте разницу!
— Жертвуешь ли ты…— повторил громче, и я, вспомнив, где нахожусь, высунула из-под плаща кончик пальца.
Капля крови выступила красной бусинкой. Я приложила мизинец к черному холодному валуну и замерла в ожидании волшебства, которое могло однажды не произойти…Надеюсь, сегодня не этот день.
Постепенно от места, окропленного кровью, начали расходиться красивые извивающиеся линии, будто камень оживал, а зеленоватые светящиеся дорожки были его сосудами. Огни факелов тут же погасли, как бы подтверждая величие сказочного света. Опоясанный ручейками, он мерцал в темноте, а я уже пятилась назад к шатру, чтобы поменяться местами с настоящей невестой.
Я завысила цену на свою услугу и не прогадала. Мать невесты согласилась дать мне эти бешеные деньги, лишь бы честь семьи не была опорочена.
Ох уж эта честь! Как вспомню трепку отца…
В тот день я очнулась в новом для себя мире, совершенно ничего не понимая. Надо мной кружил старик, грозил пальцем и тряс перед носом охотничьим ножом, неся какую-то чушь про конюха.
— Посрамила честь семьи! Бесстыжая! — незнакомый мужик тащил меня, ничего не соображающую за волосы по земле, и ни на секунду не умолкал, — отправлю его воевать! Чтоб знал, как девок портить. Да и кого! Дочку герцога, хозяина своего! Всех на войну отправлю!
Вокруг нас толпились люди, девушки причитали, пряча мокрые от слез глаза за выцветшими платочками, а парни стояли молча, боясь даже глазами пошевелись. Еще бы, если за любовь тут на войну ссылают.
Но тогда мой мозг отказывался верить в происходящее и воспринимать хоть сколько-нибудь серьезно все, что я видела и слышала. Поэтому, когда отец резанул по пальцу и силой приложил мою ладонь к камню, я только изумленно глянула на старика, пытаясь понять, это он сбрендил, или все же я…А наблюдая за тем, как огромный валун начинает сиять изнутри, я все же выдохнула, списав этот глюк на травму головы, и провалилась в сон.
