На первом курсе меня из-за внешних данных взяли солисткой в нашу университетскую группу. За отсутствием полного присутствия я стояла на сцене и лишь открывала рот. Правда, я умудрялась не попадать под фонограмму пять концертов подряд, так что моя артистическая карьера завершилась довольно быстро. Зато кое-чему я успела научиться – держать публику в напряжении: попадет или не попадет. С моего рта глаз не сводили!
– Леди и сэр Грэм.
Нас пригласили. Я переступила через порог и первое, что увидела – роскошные наряды двух других учениц! А на мне розовые рюши и кисейный чепец. Какой кошмар, как сказала бы моя мачеха. Я перевела взгляд на учителя, тонконогого плясуна, стоящего в изможденной позе со страдальчески изогнутыми ладонями, словно его били палкой по рукам. Кто знает, может, из-за таких учениц как я и били. Я еще не осведомлена полностью о порядках в этом королевстве. Он не внушал доверия, слишком неестественным было его набеленное маска-лицо.
– Леди Грэм, приятно познакомиться, я сэр Гарвард. Эти леди – сестры Брэмс. Проходите сюда, дорогая, – он пригласил меня к роялю.
Микки прошел дальше и занял места в зрительной части зала, больше похожего на ученический класс, а не на нормальную комнату замка. В центре стоял большой белый рояль. Вокруг него чинно расставили несколько стульев, на которых восседали разряженные рыжие девицы, хихикающие, глядя на Микки. На их фоне даже солнце казалось рыжим, оно нещадно светило из окон, пытаясь дополнить сиянием совершенство интерьера.
– Что вы нам исполните сегодня, леди Талия?
Снова-здорово! Не успела войти – и сразу приговор! Фонограмка-то есть? Я могу рот пооткрывать.
– Романс. Слова неизвестного, а автора музыки я забыла, – брякнула я. – «Не уходи, побудь со мною!»
– Я не уйду, – отозвался Микки, – не волнуйся.
– «Я так давно тебя ждала». Это слова романса.
– О, великолепно, – обрадовался раньше времени сэр Гарвард. – Начнем, садитесь за инструмент.
– Нет уж, лучше вы садитесь, сэр, я постою.
– Отчего же мне садиться? Будьте так любезны, леди, сядьте сами.
– Вы старше, – упрямилась я, – вам и сидеть! Меня учили место старшим уступать.
– В этом есть разумное зерно, но…
– Никаких «но», я запрограммирована на вежливость.
– Что вы говорите!
– Она несет какую-то чушь, – возмутились сестры-рыжухи и злорадно усмехнулись.
Понятно, конкурентки. Я повернулась к ним лицом, к маэстро задом и толкнула его локтем в живот.
Приятно иметь дело с интеллигентом, он даже не пикнул, согнувшись пополам и упав на стул. Один ноль в мою пользу.
– Начинайте, – важно сказала я ему. – Сейчас я тоже начну. Разомнусь только. А-а-а-а-а-а-а! О-о-о-о-о-о! Распевка у меня такая.
Микки сидел в лучах солнца и улыбался, чем ободрил меня.
– У-у-у-у-у-у! Сырые яйца есть?
Маэстро испуганно покрутил головой, кладя пальцы на клавиши.
– А свежие пирожные? Они очень хороши для голоса.
Тот кивнул. Я попросила, чтобы принесли дюжину пирожных. Сестры злобно зашушукались. Но маэстро позвал слугу, передал мое пожелание, и тот скрылся с утвердительным кивком. Милые люди! Все у них запросто.
– Начинайте, леди, – отмахнулся сэр Гарвард, – не тяните.
– Не уходи-и-и-и-и, – завыла я как можно старательнее. – Не тянуть не могу, романс тягучий… Не уходи-и-и-и-и! Аккомпанируйте, маэстро, не сидите сычом! Не уходи-и-и-и, побудь со мною-ю-ю-ю! Я та-а-а-ак давно-о-о-о…
– Что у вас здесь происходит, господа? Кто мучает несчастное животное?!
