Так продолжалось аж до марта месяца, почти год, как я молярила в г. Владивостоке, а в конце марта произошло нечто!!! Знаковое событие.
Была суббота, выходной день. Самое время заняться делами. Я, как всегда, соблюдая конспирацию, звоню Борису. Он как раз должен был прибыть из рейса. Сначала трубку долго никто не брал. Я звонила три раза. На четвертый раз трубку взял какой-то мужик и очень сонным, скрипучим голосом говорит:
– Алло! Слушаю!
– Мне бы Бориса услышать? – нежно так, говорю я.
– Всем бы Бориса услышать! И мне бы тоже! – хрипло отвечает он.
– Вы, наверное, не поняли. Я прошу позвать к трубочке Бориса. – нудно повторяю я.
– Отвечаю ещё раз! Мне бы его тоже! Увидеть!
– А вы кто, собственно, такой? Я что-то вас раньше у Бори не наблюдала?
– А тебе какое дело? Я тебя тоже не наблюдал. – нагло так, отвечает мужик и бросает трубку.
Я звоню по-новой. Он долго не берет, а потом сразу начинает орать в трубку:
– Слушай! За…бала! Нету Бори, и где, я не знаю!
– Ну, ты и хааааам! Ты что же матом-то ругаешься, как сапожник! – тоже перехожу и я на ты.
– А я ещё и не начинал матом! – орет он. – А если начну, тебе мало не покажется!
– Я сейчас милицию вызову и заявлю, что к Боре в дом вор залез, потому, что Боря у нас человек уважаемый и просто так всякое говно в дом не пускает. – разозлилась я.
Я-то имела в виду, что у Бори полный дом бабок и даже может быть шмоток, засвечивать их перед чужим он не будет, значит или свой, но не сознается, или это какой-то левый. А милицией я его просто пугала. На всякий случай.
– Пошла ты на …! – заявил он мне и опять бросил трубку.
Не! Видали? Я звоню из автомата, у меня сорока двушек в кармане нету, стоять тут и бросать их в прожорливый автомат, у меня и три-то только с трудом нашлось, а он матом и трубку бросать…
Я опять набираю. Бросаю последних две копейки!
– Ты! Сука! – тут же заорал он нехорошим голосом. – Кончай тут наяривать! Я спать лег только утром, а ты не даешь мне выспаться! Если ещё раз позвонишь, я вырву провода из стенки! – и опять трубку бросил!
Такого трамвайного хамства я никак не ожидала! Я нашла у прохожих ещё одну двушку и опять поперлась в автомат.
Вот хам, так хам. – Пело мое нутро, о чем я ему и сообщила:
– Я тебе не сука! Я девушка и не надо тут обзываться! А ты хам трамвайный! Счас как приеду – точно мало тебе не покажется!
– Давай, давай, ковыляй! Я тебе твои ковылялки повыдергиваю! Это же надо, какая доставучая! – стал возмущаться он. – Ей говорят человеческим языком, а она как об стенку горох! Наглая сучка, кончай наяривать, дай проспаться! – уже взмолился он.
Не, нууу, мы это, человеческий язык понимаем. Когда человек просит человеческим языком, по-другому, это же совсем другое дело. Поэтому я трубку тихо так положила, и в общагу двинулась.
У нас с Борей была договоренность. Если что-то очень спешное, он мог мне в общагу позвонить, но наши вахтерши они, как и все вахтерши в общественных местах, самые главные начальники, а особенно в строительном общежитии. Смотрят на тебя свысока, морду воротят, голоса себе подобрали, как по заказу. Помните, сказку про козлят? Там волк себе спец. голос заказал, под козу? А наши вахтерши голоса себе заказывали «под волка». Поэтому звонить часто было противопоказано. Мало того, что они старались с помощью великого русского языка, пересыпанного матом, очень громко донести тебе кто и зачем звонил, так ещё докладывали начальству и унижали перед ним, как могли, обзывая звонившего чем-нибудь непотребным.
