А если бы я упала, что тогда?
Проверять совсем не хотелось. Я медленно вскарабкалась назад, осторожно села и спустила ноги в провал. Самым трудным было уговорить себя спрыгнуть на площадку у двери. Но мысль о том, что в любую минуту может вернуться Софи придала решимости. Я спрыгнула.
Чуть приоткрыв дверь, я сразу узнала родительскую спальню. Интересно, откуда в нашем доме взялось зеркало?
Родители готовились к путешествию. Посреди двуспальной кровати лежал разложенный чемодан. Мама поминутно входила и выходила из комнаты, принося и докладывая в чемодан вещи. На прикроватной тумбе лежали две бордовых книжечки.
Паспорта!
Я дождалась, когда мама в очередной раз выйдет, открыла дверь и вошла в отражение. Сразу попыталась схватить паспорта, но не тут-то было. Бестелесные пальцы нырнули сквозь документы прямо в тумбочку.
Гадство! Как это делается-то?
– Стас, ты уже зарядил видеокамеру? Ее можно положить в чемодан? – спросил мамин голос из соседней спальни.
– Да! – глухо отозвался отец с первого этажа.
– А где зарядка от твоего телефона?
Я судорожно билась над паспортами, пытаясь ухватить хотя бы один.
– А, вот, нашла! – крикнула мама.
Ну давай же!
Я глубоко вздохнула и шумно выдохнула. Мать ходила совсем рядом за стенкой. Я слышала, как она открывает шкафы и двигает ящики.
Последняя попытка!
Я встряхнула руками, задержала дыхание и медленно потянулась к паспортам, мысленно представляя шероховатую поверхность обложки.
Вуаля! Ну наконец-то!
Послышались приближающиеся шаги.
Я не нашла ничего лучшего, как кинуть паспорта в щель между стеной и комодом. Комод был старинный, тяжелый, мы ни разу не двигали его с места.
Надо срочно убираться! Как только родители обнаружит пропажу, наверняка наберут меня.
Я промаялась всю ночь, ожидая звонка, но телефон молчал. Совсем расстроившись, я отключилась к рассвету. Звонок раздался в шесть утра. Мама со слезами в голосе сообщила о пропаже паспортов. Поездка сорвалась. Я с трудом сдержала ликование.
Мама заверяла, что сегодня же отыщет документы (ведь деваться-то им некуда) и, возможно, уже завтра они сядут на самолет до Праги. Я сухо ответила, что не успела соскучиться, зевнула и положила трубку.
– Да у меня тоже с родителями не складывается, – вздохнула Софи и макнула рогалик в баночку с йогуртом. – Они вообще-то хорошие, я их люблю и все такое. Но мы слишком разные!
– Ага…
– Они – упертые католики. Каждое воскресенье норовят одеть меня в серый балахон и отвести на мессу. Музыка моя – это грех. Мальчики – это грех в квадрате. Они постоянно заставляют молиться и просить прощения за все подряд! Загробная жизнь, бла-бла-бла, все зачтется… Кто вообще знает, что там будет в загробной жизни? Может, там нет ничего!
– Вот это будет облом.
– Ну! Однажды я немного загуляла. Так они заставили целый день стоять на коленях и читать псалмы. Хорошо еще, что у меня в кармане плеер был…
– А мои – атеисты.
– Повезло тебе, – Софи опять вздохнула. – Блин!
– Что такое?
– Я превращаюсь в чешку!
– С чего это?
– Ем эти дурацкие роглики>22 и, кажется, они мне нравятся больше круасанов. Я предательница!
– Да брось ты! – я отмахнулась. – Это временно.
– А хочешь новость? – Софи живо работала челюстями.
– Надеюсь хорошую?
– Ну как сказать… Вчера, пока ты где-то шлялась, мне стало скучно, и я пошла в TV-room>23. Думала, вдруг познакомлюсь с каким-нибудь симпатичным чехом.
– И как успехи?
