– Что тебе еще там продавец наплёл? – хмуро спросил Жан, которому затея заняться живописью уже не казалась такой плодотворной и радостной.
– Сказал, что масло прощает ошибки, можно соскрести, перекрасить, вернуться заново.
– Прощает оно, – проворчал Жан, но продолжал внимательно наблюдать за манипуляциями дочки с красками.
– Продавец ещё сказал, что юный художник только со временем поймёт, какая гамма цветов ему больше по душе и выберет себе самого лучшего производителя. Сначала ограничимся наборов из шести цветов. Представляешь, есть такие фирмы, один тюбик которых может стоить несколько десятков тысяч тенге!
«Юный художник», забыв про болезнь, с напряжённым видом выслушивал сентенции дочки, поднабравшейся знаний у всеведущего продавца.
Дочка взяла в руки тюбик с золотистой охрой и выдавила немного краски прямо на палитру. То же самое проделала и с остальными тюбиками. «Во-первых, папочка, – сказала она уверенным голосом, – белила для тёмных и для белых цветов надо располагать в разных концах палитры. А потом уже, как душа подскажет. Представляешь, бывают художники, которые какой-нибудь цвет, например, оранжевый, вообще никогда не используют! На палитре профессионала можно найти такие оттенки, которые и в жизни-то редко встретишь! Главное, запомни, что тень и свет – это разные цвета, остальное – техника… Вот эти маслёнки тебе тоже понадобятся. В них будешь макать кисточку. Две – потому что есть тёмные цвета, а есть светлые, или холодные и тёплые».
И надо же, Динара сама, следуя инструкции, приготовила оба, так сказать, раствора. «Ну вот и всё, – заявила она, – в принципе, можешь приступать».
Жанболат с ошалелым видом взглянул на дочку, вдел большой палец в круглое отверстие палитры, ухватился за неё поудобней и нерешительно взялся за первую попавшуюся кисточку. Затем ткнул её щетиной в приглянувшуюся краску и нанёс первый в своей жизни мазок на закреплённый на мольберте холст. «Папа, – возмутилась дочка, – ты даже эскиз не нанесёшь? Ведь для этого я и взяла карандаши! Но можешь и кисточкой, говорят, это даже лучше! Обмакни её в ультрамариновую краску, она лучше всего подходит для начала».
Но внезапно её отец почувствовал странную тёплую волну в груди и непонятное, не изведанное им ранее вдохновение охватило его. Никогда он не испытывал подобного чувства, для работы в 1С с расчётами по дебету и кредиту ничего этого ему не требовалось, знай, заноси нужные цифры и нажимай на выученные наизусть кнопки, дальше искусственный разум сделает всё сам. Но тут… Его абсолютно не пугал белый холст. За первым мазком последовал второй и третий, он по наитию начал смешивать в центре разные цвета, появлялись совершенно невообразимые оттенки. Жанболат начал входить во вкус. Он отходил от холста, прищуривался, как будто целился в невидимую для других цель, снова подходил и наносил всё новые мазки. Он весь испачкался с непривычки краской, даже умудрился измазать волосы, от чего те приобрели фантастические оттенки.
Динара то выходила из комнаты, то снова входила, изумлённо глядя на отца. Впервые он предстал перед ней в таком облике, – облике творца и созидателя.
Наконец он закончил свою работу, и дочка взглянула на первую в жизни картину своего открывшегося в иной ипостаси отца. Удивлению её не было предела. Точно также поразилась и пришедшая домой Гульнара. Во-первых, это было очень красиво, а во-вторых, абсолютно непонятно. В смешении красок каждый видел что-то своё: кто-то звёздное небо, кто-то поле, утопающее в фиолетовых и голубых цветах, кто-то – чудесный подводный мир с диковинными, неизвестными науке океанскими созданиями.
