Заметки о чаепитии и землетрясениях. Избранная проза - страница 17

Дни идут за днями, солнце больше не показывается. Грозят кратковременным похолоданием, я уже простудился на здешних сквозняках. Твердо решил эти праздники отметить дома, никуда не высовываюсь, так здесь подхватил простуду – насморк и чих, как во время абстиненции. Болезнь заново научит лежать и сидеть, а это доходился я по коридору, под дверями. Декабрь. Скорей бы новый год и кончался этот дневник. Ведь в этом году я подсел в январе, вот и будет что сравнивать в начале будущего года. И медленно ходя по дому и по улицам, глядясь в витрины винных магазинов, буду вспоминать восемьдесят второй год, как год, когда я бросал и пить, поддавшись на уговоры родных. Массовые посадки, по-моему, уже кончатся, и так будет не похож один январь на другой. До этого еще почти месяц надо ждать. Есть еще немного дневного света. При электричестве как-то над дневником не думается. Вчера по телевизору показывали еще один фильм с Высоцким, трудно сказать, к чему бы это.

В Купчино я так и не был, и никто, по-видимому, не знает, что я здесь живу, во всяком случае никто из моих знакомых не звонит. Темнеет.

…. И оказывающийся едущим на автобусе где-нибудь на Марата или за Лиговкой ты– ты же. Тот же, что сейчас ходил по комнате впотьмах, не представляя себе ничего красивее колокольни Владимирской церкви, до половины скрытой деревьями, и заросших дворов прижелезнодорожного района. Большие перестройки грозят старому району. Как жаль, если он станет неузнаваем. Так же жаль Малого проспекта на Васильевском острове. Я их не знаю, но есть много таких улиц, что сейчас меняются за счет новостроек и которым это не очень идет. Ходил и видел, как изменилась Карповка, когда обстроили углы. Да где сейчас спокойно с сохранением исторического облика? Об таких местах пишут особо. Наш дом не может быть перестроен заново, а неказистые домишки за Лиговкой доживают свои последние дни.

После пасмурного дня – голубое небо. Плывут снежные облака – снег идет мимо, не идет у нас. И наконец целый день солнце при трехградусном морозе – сегодня.

Все встало на свои места. Стены комнаты как бы расступились от свежего морозного воздуха. С каких пор я стал таким домоседом? Кто говорит, что сегодня день не чайный? Сам заваривал «Цейлонский». Немного тяжела голова. Прилег. Телевизор предпочитаю не включать. Немного позже послушаю «Сегодня в мире». Тихо. Никакой такой яркой политической новости. И приходится себя успокаивать тем, что ты – ты же. А понял это потом как-то вдруг. Меня взбадривает только отсутствие выхода из создающихся положений. К этому бы можно привыкнуть. Перед концом, может быть, все это и выглядит картиннее. После чая надо размяться. Я хожу, остываю, потом лежу – греюсь. Веры снова нет – она ушла на книголюбский вечер. Вести о сильном землетрясении в Северном Йемене с двумя тысячами убитых. В Гиндукуше также произошло весьма сильное землетрясение, и ничего не надо слышать больше, все ж смотрю «Сегодня в мире». Завтра маму выписывают из больницы.

Заснеженный дом за окном. Слепые окна, как черно-белые газетные фотографии. Два раза окно принималось замерзать. Прошел солнечный день, потемнело ясное вечернее небо. В комнате тепло и накурено, а за окном западный ветер. Вообще же зима на редкость мягкая, все еще городу угрожает наводнение.

Здесь кругом снега, как там вокруг острова. Силюсь что-то читать при затухающим свете дня. Вспоминая книги, которых мне здесь недостает, я только к трем часам в воспоминаниях добираюсь до собственных сочинений. Настоящие сумерки начинаются около пяти. Силюсь вымыть пол еще при свете дня. Становится спокойнее, и дальше все делается спокойней. Сложилось такое положение, когда книги не нужно перевозить из дома в дом. И тут и там есть непрочитанные книги. Не буду их тут перечислять. Не надо скапливать книги, но сейчас и тут и там много книг. Кира перед отъездом успел зайти в «Науку» и купил три книги. Без статей Алексеева две, и я взял на другой день: «Ямато-моноготари» и «Философское учение школы Хуаянь». То все осталось у мамы. В день, когда он уехал, водил маму на снимок. На стыке дня и электрического вечера беру в руки книгу. Здесь это Никитина о корейской мифологии. Очень медленно читается. Да и то сказать, за два месяца я только два дня здесь. Сегодня можно посумерничать. Накануне были люди из Пушкина. Настоящий чайный кутеж.