Лишь после этого мы начинаем отвлекать ребенка от всего нежелательного и переключать его на то, что нужно или допустимо. Тем самым, если вдуматься, мы не просто творим некую культуру управления вниманием, мы вообще творим культуру человека, мы выстраиваем его мир.
Мы выстраиваем мир тем, что вносим в него ценности: это хорошо, а это плохо, это допустимо, а этого надо избегать, потому что оно опасно. Мир возле тебя, мир, в котором стоит тебе жить, заполнен полезными, приятными и безопасными вещами – привыкай жить так. Вещей опасных, вредных и ненужных надо избегать.
Но это не все. Этот мир сразу строится как человеческий: ты должен впустить в него другого человека и учитывать его в своем мире постоянно – поэтому не надо тянуться к тому, что не нравится маме. В твоем мире только то, что маме приятно, и за это она тебя любит. Мама, а через нее и другие люди, навсегда вписана в мой мир. И вписана она именно культурой внимания, культурой того, к чему мое внимание может тянуться, а от чего должно отталкиваться.
Понятно, что речь идет не о внимании. Так закладывается разум. Но разум есть запись того, к чему вниманию притягиваться. Разум – это описание пути внимания сквозь эту жизнь. И это путь человеческий, то есть путь всегда по миру людей, в крайнем случае, по его окраинам.
А значит, овладеть управлением вниманием нельзя, пока в твой образ мира вплетены требования общества о том, как жить, действовать, вести себя. Наше внимание вклеено в общественные требования и обязано непроизвольно отслеживать их. Настоящая йога начинается только после того, как йог выполняет все обязательства перед обществом и уходит в лес, чтобы начать свою саньясу, то есть отшельничество во имя познания своей скрытой природы.
Но природа эта есть, и ее видели все, когда глядели на новорожденного младенца с мутным взором. Взор этот только для наружного наблюдателя был мутным, но мама знала, что внимание дитя где-то рядом, просто оно блуждает в иных мирах и его всего лишь надо выманить…
Тогда родится еще один человечек…
Овладение вниманием для человека с самого начала оказывается делом общественным. Взрослые усиленно ловят внимание младенца, стараясь выманить его изнутри наружу, и тем самым обучают его тому, как обеспечить свое выживание. Следовательно, эта часть искусства прямо направлена на то, чтобы зародить разум человека.
У животных это не так, как кажется. Детенышу приходится справляться с этой задачей самому и самому учиться направлять внимание на внешние вещи. Никто не трясет перед ним погремушкой, никто не улыбается и агукает. Но я сейчас излагаю то, что является моей культурой, то есть некими общими для обычных людей знаниями о животных.
Вполне возможно, что зоолог поправил бы меня и сказал чтонибудь такое: звереныш ищет сосок матери на ощупь, поскольку он слеп. Но как только у него прорезаются глаза, зверь начинает с ним общаться. Особенно это заметно у птиц, которые прилетают с червяком в клюве и выбирают, в чей пищащий рот его засунуть. Чтобы выиграть в этом соревновании, нужно управлять вниманием.
Не знаю и утверждать не буду. Пусть исследуют те, у кого есть охота разгадать эту загадку. Но, возможно, именно здесь скрывается то, почему человеческий детеныш развивается медленнее звереныша, зато развивается значительно дольше.
Что же касается людей, то детское место – люлька, зыбка или кроватка изначально обустраивается так, чтобы ребенку было что рассматривать. Над ним вешаются всяческие яркие игрушки, и хоть родители и не очень понимают, зачем это, но все матери прекрасно чуют, что это облегчает им жизнь и воспитание ребенка. Ребенок, умеющий удерживать взгляд, а значит и внимание, на подобных предметах, разумнее.
