Моим родителям было весьма сложно получить медицинское образование, хотя оба были медалистами. Ещё сложнее было поступить в аспирантуру. Моей маме сильно помогла Ляля Брежнева, с её подачи Марго Котляр была принята в аспирантуру Первого меда. Но моему отцу для поступления в аспирантуру по философским специальностям даже такого ходатайства было недостаточно: он пять раз поступал и пять раз его заворачивали, защитился он уже только в либеральные 1980-е годы.
Несмотря на выдающиеся способности, постоянное повышение квалификации, исключительное трудолюбие и добросовестность, моим родителям не удалось подняться выше должностей начальников отделов в министерствах. Это был стеклянный потолок. Приятная и безбедная жизнь была у меня не благодаря советской власти, а вопреки ей, стараниями родителей, которые стремились дать отпрыску максимальное развитие и поддерживали меня всячески. МГУ, в котором я провел больше десяти лет, включая подготовительные курсы и аспирантуру, с 1981 по 1993 годы, был антисемитской конторой, и этого там никто не стеснялся. Простым еврейским ребятам путь туда был заказан, будь они даже феноменальных способностей; самая позорная ситуация сложилась на мехмате МГУ и в советской математике в целом.
Глава 17. А вдруг ваш муж тайно посещает синагогу?
Принципиальная вещь: советские евреи в массе никогда не были религиозными. Почему-то религиозных евреев, интересующихся корнями, пытавшихся изучать иврит, язык богослужения, советская власть ненавидела и гоняла особенно люто. За посещение подпольных кружков и хранение богослужебных книг можно было поиметь крупные неприятности. Связано это было с тем, что множество евреев, упёршись в стеклянные потолки и ощущая себя гражданами последнего сорта, существенно ущемлёнными в своих правах, пытались выехать в Израиль, но советская власть их не выпускала, зато создавала много неприятностей. Примечательно, что даже посещение синагоги стало считаться чем-то почти преступным. В “Бриллиантовой руке”, когда героиня Нонны Мордюковой обвиняет Семёна Семёновича в антиобщественном поведении, на самом деле она произносит “Я не удивлюсь, если завтра выяснится, что Ваш муж тайно посещает синагогу!” Цензура потребовала заменить слово “синагога” на “любовницу”, а то уж было слишком неудобно перед мировой общественностью. Но вот мой отец, парторг, ходил деду, ветерану КПСС, за мацой в Московскую хоральную синагогу как партизан на боевой задание. За такое запросто можно было вылететь и из партии, и с работы.
Что ещё вызывало отвращение у нормальных людей, это изобретённая не западными либералами, а советскими идиотами от линии партии культура отмены. Стоило только человеку заикнуться о своём желании выехать из страны, так его сразу и повсюду отменяли; уехавших же вымарывали отовсюду, как Александра Галича или Савелия Краморова. Это было за гранью добра и зла. Сейчас, увы, россияне узнают горечь этого немыслимого унижения, полного вымарывания из жизненного контекста.
Я стал интересоваться иудаикой только в 1990-е годы, и на рубеже девяностых и нулевых стал ходить в колель “Торат Хаим” и приобщаться к корням, а затем испросил разрешения у одной протестантской конфессии, у которых была специальная миссия способствованию сионизму и репатриации евреев, походить на их библейские курсы, чтоб понять, в чём суть христианства и в чём разнятся доктринальные основы. Очень хотелось знать, почему одни христиане евреев жгли, резали, грабили, проклинали, а другие христиане евреев очень даже любят, пытаются заботиться, помогать, и считают евреев благословением человечества. Как оказалось, в Евангелиях нигде не написано, чтоб душить евреев и гнать их отовсюду. Да, Христос немножко сердился на отдельных представителей отдельных религиозных иудейских течений, но в целом-то Он был наш человек: “Я послан только к заблудшим овцам дома Израилева” (Мф. 15:24). И что самое интересное: любой человек может пройти гиюр и стать евреем, и обрести все те благословения и Божью защиту, о чём Господь Бог клялся отцам нашим.
