Изысканная подсветка архитектурных сооружений, только ярче подчёркивает рукотворные шедевры и заставляет влюбляться в этот мир снова и снова. По-летнему тёплый, слегка прохладный ветерок, суета…
В самое жаркое время года город оживает только после полуночи. Не обходится и без светских мероприятий. Для работяг и молодёжи существуют кинотеатры и концерты – сфера развлечения для черни, так сказать. Но ведь никто не отменял праздники для сливок общества! Голубая кровь… Она также была ему по вкусу, хотя на вид, запах, цвет она такая же, как и у любого другого человека. Сердца их точь-в-точь такие же, как и у той черни, ну может, только чуть дольше пробьются из-за дорогостоящих операций и подобающего ухода, которые не по карману простым смертным.
Роскошный приём, шампанское, вино, мартини, живая музыка, танцы, смех – бал-маскарад разыгрывался во всём величии. Его любимый праздник. Из массы чёрных привилегированных личностей, старавшихся изо всех сил скрыть свои лица под нелепыми личинами, выбивался высокий мужчина в белых брюках, рубашке и в чёрном пиджаке. Он единственный был без маски, единственный не собирался прятать себя. Он и так всю жизнь скрывает свою сущность. Его лицо уже как маска. Он – интеллигентный, статный джентльмен, пожиратель дамских сердец, повадками и манерами ничем не выбивающийся из толпы и, как все, имеющий свои секреты. Но его секреты… они смертельно опасны для других. Так он изо всех сил и написал, как гениальный художник, свой образ: жизнь, манеры, работа, любовные увлечения – всё это ни что иное, как продуманная до мелочей маскировка. Даже слегка растрепавшиеся в разные стороны светлые волосы придавали некоторый фарс его виду, а чёрные зрачки (казалось, в них не отражался свет) словно съедали все лучи, падавшие на них. Не оставался без внимания и нездоровый, синий цвет губ, который никак не гармонировал с его образом.
Он не просто ходил – скользил, словно привидение, не издавая ни единого лишнего звука, сквозь толпу пузатых богатеев и их расфуфыренных подруг. Ему явно было здесь не место, незнакомец всем видом протестовал против того общества, в котором сейчас находился.
Тело мужчины прожигали направленные, удивлённые взгляды. Его обсуждали, за считанные минуты придумали сотни разных версий и легенд о нём. Но незнакомец не чувствовал дискомфорта, а напротив – испытывал только лёгкую щекотку в области горящей груди от предвкушения развязки вечеринки. Ему нравилось быть в центре внимания. Нет, он был тщеславен, не был самовлюблённым нарциссом. Причина была в другом: он был на охоте, на своей охоте… Его не интересовал съём на ночь или что-то подобное, но ему нужно было убедить собравшихся в обратном.
Ирония: сейчас все смотрят на него, презрительно фыркая, делают заведомо аутсайдером, хотя понятия не имеют, что уже пляшут под дудку ловкого кукловода. Пока ваши взгляды прикованы к нему, где-то планируется или уже совершается преступление – вот и весь ответ, весь фокус.
Услышав в дальнем углу соседней комнаты зачатки ссоры, мужчина остановился на полпути, поднял с ближайшего подноса бокал шампанского и стал наблюдать за происходящим на расстоянии. Потягивая напиток, он всё больше погружался в новый открытый для него сюжет и становился свидетелем разгорающейся ссоры: жирный, короткостриженый боров, лет пятидесяти в дорогостоящем костюме с жаром спорил с прекрасной молодой рыжеволосой девушкой в тёмно-синем вечернем платье. Она явно была младше собеседника лет на двадцать, а может и больше, но из разговора стал очевиден тот факт, что пара есть муж и жена, у которых есть общая дочь.
