– Да, я сидел за убийство, но это не имеет к делу никакого отношения.
– Нет?
– Нет.
– А если все-таки имеет?
– Дело по факту похищения возбуждено? – спросил Кирилл.
– Давайте мы не будем бежать впереди паровоза!
– Извините, но я вынужден обратиться в прокуратуру.
Кирилл поднялся и неторопливо, но решительно вышел из кабинета. Его задержали на выходе, чуть ли не под конвоем доставили обратно в кабинет к Осинцеву. Больше капитан не умничал, тень на плетень не наводил. Допросил Кирилла плотно и по существу, пообещал принять меры. И, конечно же, заняться Казаковым.
Кирилл вернулся домой в состоянии выжатого лимона. Лилию еще даже искать не собирались, а он уже устал так, как будто тысячу вагонов разгрузил. За пятнадцать миллионов рублей… Уж лучше бы он деньги за Лилию отдал, чем в полицию обращаться.
Но, как вдруг оказалось, деньги отдавать не пришлось. Лилия была дома, она сидела на диване, невидяще глядя на экран выключенного телевизора. Кирилла она, казалось, заметила не сразу. Но так могло только показаться.
Она не выглядела изможденной и тем более изнасилованной. Одежда в полном порядке – не мятая, не рваная. Но мужу она обрадовалась с грустью во взгляде. И с дивана поднялась неторопливо, можно даже сказать, заторможенно. Он с опаской обнял ее – вдруг она уже чужая? А целуя, принюхался, пытаясь уловить запах другого мужчины. И, кажется, что-то учуял. Но ведь это могло быть самовнушением.
– Ты одна?
А если мнительность здесь ни при чем? Вдруг Лилия не одна? Может, где-то неподалеку затаился враг? Может быть, Казаков искал деньги, десять миллионов?
– Одна.
– Сбежала?
– Отпустили.
– Это, конечно, хорошо…
– Надо было тебе сразу обратиться в полицию.
– А я обращался в полицию?
– Семен сказал. Они следят за тобой.
– Возможно.
– Надо было сразу в полицию, – вздохнув, повторила Лилия.
– Но ты же сказала…
– Это не я сказала, это Семен сказал…
– Я боялся за тебя.
– А я влюбилась.
– Не понял.
– Я влюбилась в Семена. – Она отвела в сторону взгляд.
– Ты это серьезно? – Кирилл вдруг ощутил потребность присесть, ослабшие ноги отказывались держать резко потяжелевшее тело.
– Это называется Стокгольмский синдром.
– И давно это у вас? – спросил он, опускаясь в кресло.
– Сама от себя не ожидала.
– Ты не жила здесь, ты жила с ним.
– Кто тебе такое сказал? – возмутилась Лилия, но как-то уж очень вяло.
– Знаю.
– Где я с ним жила? Назови адрес.
– А это важно?
– Уже нет.
– Почему?
– Я влюбилась в Семена и ухожу к нему жить.
– Пятнадцать миллионов сейчас возьмешь или потом? – кисло съязвил Кирилл.
– Деньги – не главное.
– «Деньги – не главное», – сказала она, снимая со счета пятьдесят миллионов, – усмехнулся он.
– Не думала я, что ты такой мелочный, – осуждающе глянула на него Лилия.
– Я мелочный?
– И еще ты обратился в полицию… А если бы Семен меня изнасиловал?
– Синяком больше, синяком меньше.
– Что?!
– А я думаю, откуда у тебя синяки!
– Я говорила…
– Ты говорила, что дом Казакову отдала. А ты его даже не покупала.
– Я сняла деньги, отдала ему. Он купил дом.
– И вы там поселились. А мне здесь устроили цирк. С похищением.
– Похищение было. Но Семен все отменил. И денег с тебя не взял. Какие могут быть к нему претензии?
– Ну, начнем с того, что он трахал тебя в нашей сауне.
– Извинись! – Лилия требовала, но в глаза мужа при этом не смотрела.
– А этого не было?
– Ты хочешь, чтобы я тебя презирала?
– Давай без пафоса!
– Так и сделаем. Сейчас ты извинишься, и я уйду.
