Я слушал девушку потрясённо. Горечь разливалась в моём сердце, хотя события, о которых она говорила, случились давно.
– Ананке… Мне очень жаль, что всё это с тобой произошло.
– Это было неизбежно, учитывая природу моего дара. У всех медиумов есть привязки к мёртвым. И они периодически их сменяют: тяжелые на более лёгкие, а бывает, и наоборот… в магических целях. Но они никогда не исчезают полностью.
Мы по-прежнему стояли у обрыва. Ветер шевелил листву деревьев, и в этом шелесте мне чудились мифические голоса неупокоенных мёртвых, рассказывающих о каких-нибудь ужасах. Вообще, вся эта некротика вселяла нечеловеческий страх, и даже в мире Посмертия, воспринималась как нечто чуждое. Что уж говорить о восприятии подобных вещей живыми? Но Ананке… Она никогда их не боялась. Напротив, всё, что было связано с миром мёртвых, её вдохновляло, завораживало и побуждало становиться лучше.
– А после твоей смерти… Эта связь прервалась? – осторожно спросил я.
Она устало покачала головой.
– Она просто стала естественной. Ведь, теперь она между двумя мёртвыми.
Нас прервал Арсений, вышедший из темноты террасы. Он мягко тронул Ананке за предплечье и увлёк в сторону.
– Я прошу прощения… Твоя бабушка, Элина, хочет срочно что-то с тобою обсудить. Идём…
Ананке попрощалась со мной, напоследок сказав, что мне приготовили покои на четвёртом этаже, и удалилась, оставив меня наедине с гнетущими мыслями. После нашего разговора в моей душе поселилось какое-то тягостное ощущение беспросветности. Я надеялся, что оно пройдёт к утру после сна, но заснуть в ту ночь я так и не смог. И никто в Новом Карфагене не спал. Город вечно бодрствующих мёртвых сиял тысячами огней.
Вскоре я оказался в ещё одном городе Сопротивления – в Анакреоне, находящемся на одноимённом острове в Зелёном океане. Там постоянно властвовали сумерки. Город был усыпан огнями, как и Новый Карфаген. Он оказался весьма современным и представлял собой огромный мегаполис с громадными обсидиановыми и серебристыми небоскрёбами. Посредине этого буйствующего урбанистического великолепия, на главной площади, была воздвигнута просто колоссальная по своим размерам статуя ангела. Чёрные надгробия-высотки доставали ей лишь до половины. Ангел был изображён присевшим на одно колено. Его правое крыло касалось земли, а левое было расправлено вверх. Бесстрастное лицо обращалось к востоку, к солнцу, будто умоляя его взойти. Но с тех пор, как к власти пришёл Эвклидис, оно больше не всходило, либо постоянно было затянуто чёрными, как смоль, тучами. Меч, что безмолвный каменно-металлический страж держал в руке, пронзал землю, а его рукоять касалась облаков. Бронзовый обод короны ангела играл огнями города, отливая золотом и багрянцем, имитируя свет долгожданного заката. У меня захватило дух от великолепия сотворённого неизвестными ваятелями произведения искусства. Нигде я не видел ничего подобного: ни на Земле, ни в мире асов, ни на какой-либо другой планете.
Как сообщила Ананке, в Анакреоне базировалась значительная часть армии Сопротивления. Но у Эвклидиса всё равно было в десять раз больше воинов. Победить его лишь силами повстанцев не представлялось возможным. Можно было лишь вести вялотекущую войну с мелкими стычками, которая ни к чему бы не привела. Требовались радикальные действия, но у Сопротивления не хватало ресурсов. Я предполагал, что в самом крайнем случае смогу заручиться поддержкой дяди в обмен на то, что сделаю выбор, который от меня ждут, в его пользу. Но всё-таки надеялся, что до этого дело не дойдёт.
