За его плечами мотылялся вещевой мешок, набитый шарами, наподобие тех, которыми он ослабил Всадника Войну и обратил его в бегство. Чёрный плащ был заляпан грязью. Я сразу понял по измождённым лицам, что Ананке и её спутник преодолели длинный путь. И случайно ли встретили меня?
– Кетцалькоатль? Меньше всего ожидала тебя здесь увидеть! – воскликнула девушка-медиум. – Неужели Руководству есть дело до мира Посмертия?
Она не хотела грубить. Просто, было видно, что на неё в последнее время слишком много всего навалилось.
– Что происходит? Где все? Почему у вас такой вид? И почему Всадник Война вдруг резко стал нашим врагом?
– Здесь почти все друг другу враги, Кетцалькоатль. Многое изменилось. Мир Посмертия уже не тот, каким его привыкли видеть… Кстати, познакомься, это Арсений – мой единомышленник и близкий друг. Арс, это Кетцалькоатль. Я о нём рассказывала.
Молодой мужчина с хмурым взглядом подошёл ближе и подал мне руку. Я пожал его длинную узкую ладонь с загрубевшими от нескончаемых битв пальцами и едва заметно кивнул.
– Куда ты направлялся? – живо спросила Ананке.
– Я? К замку… Эвклидиса.
При моих словах лицо девушки исказила гримаса ярости, боли и печали. Она едва не поперхнулась собственной слюной от негодования.
– Не вздумай туда соваться!
– Что? Почему?
– Ты, что, совсем ничего не знаешь? – с возмущением воскликнула она.
– Нет… А должен? Мне и остальным членам Руководства отчитываются Всадники, вернее, один из них – Всадник Смерть. Он не докладывал ни о каких… проблемах.
Ананке с досадой всплеснула руками.
– Ну, конечно! Стоило догадаться!
– Да что происходит? – не выдержал я. – Объясни, наконец!
– Для начала уйдём с видного места. Мы здесь как на ладони.
Она повела нас в тёмный сморщенный от засухи лес, в котором всё было покрыто слоем неизвестно откуда взявшейся сажи. Мы затерялись среди зловещих, искорёженных стволов деревьев, а потом набрели на тропу.
– Ананке… – Позвал я, видя, что она будто не собирается мне ничего объяснять. – Почему мне нельзя к Эвклидису?
Воцарилось молчание. Девушка уверенно шла вперёд. Я уже открыл было рот, чтоб повторить свой вопрос, как услышал:
– Уже двести лет мы с ним сражаемся.
– Как? Почему?
– Почему? – и она вновь возмутилась, будто я был виновен в том, что ничего не знал. Хотя, наверное, действительно, на мне лежала вина за это. – Он недолго оставался нормальным. Может, первую сотню лет. Потом словно слетел с катушек. Начал злоупотреблять своими полномочиями, устроил диктат. И главное! Всадники поддержали его! Ему как-то удалось прогнуть их под себя. Поэтому Руководство ни о чём не знало. Столько лет они неизменно докладывали, что в мире Посмертия всё замечательно, а здесь…
Я увидел на лице Ананке отчаяние.
– От своей власти он помешался окончательно, – с горечью продолжала она. – Он озверел. Начал массово ссылать умрунов в Тонкий мир и в Лимб без суда и следствия, за малейшую провинность, просто за то, что кто-то на него не так посмотрел или, в общем, просто ради своей забавы… Он стал требовать от нас раболепия, абсолютного подчинения. Он попытался превратить нас в рабов. И превратил. Бо́льшую часть. Те, кто не смирился с таким распорядком вещей, подняли восстание, но его жестоко подавили. Уцелеть удалось немногим восставшим. Мы создали Орден Сопротивления. В первую очередь в него вошли все умруны, которые… которым я помогла при жизни. Теперь мы в глубокой оппозиции. Вне закона. Хотя, здесь теперь и так нет законов, лишь Его воля…
