Тот заметил его и покраснел.
Вся компания проследовала в замок, немного задержавшись на мосту, наблюдая за бурлящей на перекатах рекой. Вода имела здесь странный буровато-зелёный цвет, что приезжие объяснили цветом местной почвы. После моста вымощенная коричневато-желтым камнем дорога, обогнув основную башню и боковую стену замка, привела их к необыкновенно живописному арочному входу, густо увитому плющом.
Все остановились, пораженные гордым величием широкого парадного подъезда, фасада с двадцатью окнами, всем внушительным видом здания, два крыла которого словно обнимали приезжих. Утро давно миновало, но за боковой уступ дома солнце перевалило только что, и сейчас роса, ещё не высохшая в тени, блестела драгоценными бриллиантами на изысканно вырезанных акантовидных листьях.
Рэнэ и Огюстен наперебой старались развлечь очаровательную мадемуазель Сюзан, а Клермон, ещё не забывший пренебрежительного взгляда девицы на его костюм, обменивался вежливыми фразами с Этьеном, когда вдруг неожиданно умолк на полуслове. Над арочным перекрытием он заметил некое подобие десюдепорта, в овальном углублении которого виднелась надпись. Удивительно, что она была не вырезана в камне, а скорее, камень был выбран вокруг нее, буквы казались выпуклыми и видны были только сейчас, когда солнце освещало замок со стороны входа. Этьен заметил направление взгляда собеседника и тоже увидел слова.
– Это на латыни?
Остальные некоторое время разглядывали надпись, но через минуту Файоль и Дювернуа обернулись к Клермону.
– Вы у нас книжник, Арман. Что там написано? Дата постройки и какое-то изречение?
Клермон не ответил. Буквы были несколько нелепы, некоторые казались словно перевернутыми, напоминали детские каракули. Он достал из кармана жилета записную книжку и методично, закусив от напряжения губу, скопировал надпись. Но прочитать её не смог – отдельные буквы были нечитаемы, к тому же его прервало появление хозяина.
Его светлость герцог Робер Персиваль де Тентасэ де Шатонуар оказался человеком неопределимых лет и равно необычной внешности. Его лицо, в первую минуту вызвавшее оторопь прибывших резкостью и жесткостью черт, затем, – стоило его светлости улыбнуться и радушно пригласить их в дом, – показалось мужественным и подлинно аристократичным. А через несколько минут все были убеждены, что никогда ещё не встречали столь очаровательного и милого человека. Удивительно было и то, что Дювернуа и Файолю хозяин замка показался сорокалетним, мсье Виларсо де Торан подумал, что его родственнику давно идёт пятый десяток, Клермон же был убежден, что его светлости далеко перевалило за шестьдесят.
Герцог любезно осведомился у мадемуазель Сюзан, которую назвал своей очаровательной родственницей, где же её подруги, о которых известил его в последнем письме Этьен? Где телега, посланная им за их вещами? Та, любезно обняв его, сообщила, что Лора, Элоди и Габриэль подъедут чуть позже, слуга стоит у обвала, он встретит их и проводит в замок. Вполне удовлетворившись этим объяснением, его светлость кивнул, а Дювернуа и Файоль переглянулись. Чёрт возьми, дивное местечко, да ещё вдобавок четыре девицы… Просто рай.
Сюзан же оживленно болтала с хозяином замка, причём из их разговора Клермон к своему немалому удивлению понял, что брат и сестра видели своего родственника впервые в жизни.
– Я представляла вас совсем иным, ваша светлость, думала, что вы гораздо старше, а Этьен полагал, что вам где-то около семидесяти.
