Батальон выстроился на холме, собираясь удерживать позиции. Но, кажется, враг не будет пытаться их выбить, по крайней мере, сейчас. Погибло много, но ещё больше сбежало. А что же с самим Касом? Неужели он погиб?
Солдаты не теряли времени и начали ставить заранее приготовленные колья. Четвёртый батальон стаскивал камни, собирая импровизированную стену, а стрелки построились на берегу с заряженными мушкетами. Несколько из них выстрелило, но не в сторону врага, а в сторону толпы, которая уже подбиралась обшаривать трупы.
– Это добыча пехоты Леса! – кричал офицер четвёртого батальона. – Если бы вы, трусливые твари, дрались вместе с нами, получили бы свою долю. А теперь убирайтесь, пока мы не открыли огонь. Это добыча пехоты Леса и союзной кавалерии!
Толпа, состоящая из каких-то сомнительных лиц, смотрели в стволы мушкетов и на трупы, в карманах и сумках которых полно всяких ценностей. Но пехота Леса никому не отдаёт свою добычу, особенно тем, кто в бою не участвовал. Поэтому гвардейцы не покидают строй во время битвы, чтобы собрать ценности с убитого врага, они знают, что получат своё позже.
– Ты жив? – спросил Гилберт, подходя ближе. К его топору, покрытом кровавыми брызгами, прилипли чьи-то волосы. – Рад, очень рад. Отдохни немного. Ты молодец, брат.
Он пошёл дальше, отдавая команды. А Феликс почувствовал, что едва стоит, ведь ноги почти его не держат. Не примут ли его за труп, если он просто ляжет на землю?
Он сел на большой камень, глядя на забитый мертвецами брод. Сколько же их тут? Сотни? Кто-то ещё стонет, но солдаты деловито добивают раненых одиночными и уверенными ударами. Никакой пощады, но и никакого измывательства.
Усталость накатывала волнами. Мышцы рук дико болели. Феликс с трудом убрал меч, не попав в ножны с первого раза. Нет, к такому привыкнуть решительно невозможно. Река, всё ещё красная от крови, омывала тела и Грайден-младший наконец-то понял, почему ненавидит сражения. Из-за крови, её всегда слишком много, и она везде. Её невозможно избежать и очень трудно смыть. Оказывается, Феликс её боится. Он усмехнулся про себя от этого, но легче не стало.
– О, а ты, парень, молодец, не промах! – к нему подошёл ветеран со шрамом на когда-то разорванной щеке и потрепал Феликса по плечу. – Не струсил. Все, кто впереди меня стоят, всегда выживают.
Он достал с пояса фляжку.
– Только один глоток, – предупредил ветеран. – Хлебни, разрешаю. Но только один. Это вино старше тебя, парень.
Феликс прижался к фляжке и удивился, что зубы забарабанили по горлышку. Да его трясёт. Он даже не почувствовал вкус.
– Эй, не расплескай, – ветеран отобрал фляжку. – Всё, больше не получишь. Я его только при победах пью.
– А мне ты его не давал, когда я с тобой дрался! – пожаловался один из проходящих мимо солдат.
– Да потому что ты тогда обосрался, а я весь бой позади тебя стоял! – ответил ветеран и заржал.
Они продолжили перекидываться незлобными колкостями. Феликс заметил сидящего в отдалении человека, соскочил с камня и подбежал к нему.
– Ты жив? – спросил он и едва не кинулся обнимать Каса, но вовремя сдержался. – Я думал, вы там все погибли, а ты жив и даже не пострадал. Прямо праздник какой-то.
– Лучше бы я умер, – ответил Кас, смотря перед собой. – Всё насмарку.
В руке он держал ожерелье из чьих-то зубов. Шлема не было, куртка со стальными пластинами забрызгана кровью, на коленях он держит свой меч, Продавец Иголок. Оружие тоже всё в крови. Рядом лежит другой меч, более грубый и тяжёлый, наверняка трофей.
