Замок тайн - страница 31

Чем-то суровым и романтичным веяло от этих мест, но кровавая действительность недавних времен нет-нет да и напоминала о себе. Пару раз они миновали разрушенные усадьбы, глядевшие вдаль пустыми глазницами окон. Порой попадались одинокие хижины, вокруг которых паслись тощие овцы и коровы. Лишь один раз им повстречался прохожий, седой крестьянин, за которым бежала собака. Крестьянин сумрачно посмотрел на всадников, но по укоренившейся привычке стащил с головы шляпу.

Полускрытая разросшейся рыжей травой дорога вела, казалось, в никуда. Однако вскоре король что-то увидел вдали и неожиданно оживился.

– Поехали, Джулиан. Это Стоунхендж. Я давно хотел там побывать.

Даже Джулиан был поражен, когда они подъехали к этому циклопическому каменному кольцу в центре великой равнины. Массивные, грубо обтесанные столбы четко вырисовывались на фоне синевы осеннего неба. Они стояли двумя кругами, и некоторые из них были соединены уложенными сверху поперечными плитами, словно древние проемы арок когда-то существовавшего здесь жилища неведомых богов. Они стояли здесь давно, всегда. И само одиночество их среди бескрайних просторов, казалось, наполняло сердце немым благоговением.

Всадники медленно объехали вокруг этого гигантского каменного кромлеха.[10] В лучах заходящего солнца стоячие камни отбрасывали длинные черные тени. Оставив лошадей пастись, путники прошли во внутренний круг кольца. Даже воздух здесь был словно другим, и своенравный ветер, казалось, не решался проникнуть сюда. Путники молча стояли там, где, по преданиям, еще до вторжения римлян в Британию древние жрецы-друиды совершали свои таинственные обряды.

– Потрясающе! – невольно вырвалось у Джулиана, и он даже перекрестился.

– Еще бы! – согласился Карл. – Говорят, покуда стоят столбы Стоунхенджа, Англия будет незыблема, как они. И когда я гляжу на них, – он, как холку коня, любовно огладил один из каменных колоссов, – я невольно горжусь, что это моя страна.

Тут какая-то мрачная мысль пришла ему в голову, он нахмурился, и на его лице резче обозначились морщины у крыльев носа. Однако Карл сразу взял себя в руки и шутливо сказал:

– Мне стыдно, что я, король Англии, впервые оказался здесь, ибо Стоунхендж, несомненно, гордость этого острова.

Он о чем-то задумался, подошел к одному из поваленных каменных колоссов и сел на него, обхватив колено. В наступившей тишине было слышно, как позвякивают уздечки пасущихся невдалеке коней.

– А ведь лорд Дэвид Робсарт наверняка неоднократно бывал здесь, – неожиданно сказал Карл. – Ибо Робсарты – владельцы доброй половины земли в этих местах.

– А этот Робсарт… Что он такое?

– Загадка, – спокойно ответил Карл и, заметив удивленный взгляд спутника, чуть улыбнулся. – Робсарты всегда были могущественны и богаты. А отец нынешнего лорда изрядно приумножил свое состояние, женившись на дочери французского банкира Болье. И при моем отце Робсарт слыл одним из самых значительных пэров Англии. Поэтому первая его загадка в том, почему он примкнул к Нолу, этому антилорду, ненавидящему всех аристократов.

Джулиан презрительно хмыкнул:

– В нем, видимо, заговорила его плебейская кровь. Ведь по матери он просто Болье.

Карл чуть оттопырил губу, покосился на Грэнтэма:

– Как давно вы в Англии, милорд?

– Около трех лет.

– И все время ты жил на севере, где так сильны древние традиции почитания лордов-дворян и где аристократия является чем-то исстари привилегированным, особым. А до этого ты жил во Франции, где дворянин, даже разорившийся, считает ниже своего достоинства пожать руку лавочнику, а саму торговлю почитает делом позорным, недостойным его рода. Здесь же, в Англии, дворяне не только не гнушаются участвовать в торговле, но сплошь и рядом являют собой образец удачного ведения дел. Поэтому если сын виконта или даже герцога добивается руки дочери богатого торговца, то его отец в этом не видит ничего зазорного. Грань, отделяющая лорда от успешного торговца, очень тонка, и наши лорды зачастую отдают своих младших сыновей на обучение в купеческие дома, чтобы те впоследствии смогли открыть свое дело и обогатиться.