Он извлек из бокового отсека своего саквояжа широкоформатный блокнот, в каких обычно художники делают наброски, и несколько разной толщины грифельных карандашей. Я тоже занялся кое-какой работой – надо было написать пару деловых писем в Европу, и я принялся составлять их черновики.
Задумываясь над очередной фразой, я иногда поглядывал на своего соседа. Он придерживал блокнот в полувертикальном положении, упирая его нижний конец в колени. Я, разумеется, не пытался туда заглянуть, но трудно было не заметить чисто профессиональную легкость в движениях моего нового молодого знакомого и ту внутреннюю сосредоточенность, с которой он работал. Очередной зарисованный силуэтами лист переворачивался и начинался новый, часто он останавливался и задумывался, иногда недовольно постукивая концом толстого грифельного карандаша по подбородку. После каждой такой паузы мистер Холборн начинал с новой энергией обрабатывать лист бумаги, иногда заменяя грифельные карандаши, по-видимому, чтобы варьировать толщину линий и задавать оттенки. Часто, сравнивая новое с уже сделанным, он отлистывал блокнот назад. Было ясно, что, погрузившись в свою работу, он не следит за временем и тем, что происходит вокруг.
Продолжалось так почти два часа, и по моим соображениям поезд уже приближался к месту своего назначения.
Я посмотрел на часы – оставалось что-то около двадцати минут. И в этот как раз момент Джеральд Холборн захлопнул блокнот.
– Немного устал, – улыбнувшись, сообщил он и взглянул в окно. – А, мы кажется уже и подъезжаем.
Город действительно разросся и удивил меня долгими пригородами и большим числом хорошо видных издали дымящих заводских труб.
Наконец, поезд медленно въехал под крытый навес вокзальных перронов, а еще через несколько минут мы, разминая ноги, не спеша входили в зал ожидания.
– Джеральд!
Посередине зала, приветственно подняв вверх обе руки, стоял средних лет мужчина. Крепкий, с коротко остриженной почти круглой головой. Одет он был по-летнему легко: светло-серые парусиновые брюки, белая рубаха с короткими рукавами, легкие ботинки-полусандалии на ногах – типичный отдыхающий на небогатом курорте клерк.
– Джеральд, мой мальчик! – он уже стоял рядом и энергично обнимал молодого человека. – Как твои успехи, дорогой?
– Очень неплохо дядя, но сначала скажи – как отец?
– Ничуть не хуже обычного. Доктор им вполне доволен. Ну, что же, пойдем к автомобилю.
– Сейчас. Прежде познакомься, пожалуйста, с капитаном Дастингсом. Он прибыл в наши края на отдых, и нам надо помочь ему устроиться.
– Нет ничего проще. Очень рад познакомиться, – он протянул мне руку: – Мэтью Уиттон. Только я думаю, – он посмотрел на племянника, – в самом Саутпорте ему останавливаться вряд ли стоит.
– Да, я уже сказал мистеру Дастингсу об этом. Ты ведь сумеешь устроить его в деревне поблизости от нас.
– Вне всякого сомнения. Пойдемте же к машине.
Он схватил оба наши саквояжа и быстрым шагом направился к выходу.
– Ну зачем же, позвольте я сам… – смущенный такой любезностью начал я, но Джеральд сделал предупреждающий жест:
– Пожалуйста, не беспокойтесь. Дядюшка силен как бык. Постоянно упражняется гирями, непосильными для нормального человека, и все равно не знает, куда девать излишки энергии.
– Ха-ха, тебе бы тоже не мешало побольше заниматься спортом, – полуоборотясь на его слова, проговорил мистер Уиттон. – Ну, пойдемте же, пойдемте.
