Когда я пригоняю своих притихших подопечных на обед, оказывается, что вся команда тоже там. К такому повороту дел я несколько не готова, но успеваю сориентироваться: рассаживаю детей за свободными столами. Их, к счастью, хватает. Дети шушукаются, поглядывая на наёмников. Те ведут себя примерно так же, косятся на нас, переговариваются на муданжском. Преимущество у них, впрочем, невелико: среди нас разве что у шести человек всеобщий – единственный родной язык, а остальные – такие же билингвы, как я. Так что мы тоже можем на непонятной муданжцам фене ботать, хоть и не все со всеми.
Поначалу сидим тихо, носы в тарелки, мы в своём углу, наёмники – в своём. Нам всем выдано по маленькой пиале с очередным травяным чаем, правда, на сей раз не из могильника. То ли побоялись, что мы все заснём, то ли хармалу они пьют исключительно в минуты волнения. Дети от зеленоватого настоя, естественно, воротят носы. Муданжцы хмурятся.
К счастью, тут входит тот парень, который мне представился… Тирбиш. С огромным чаном пирожков. Смутно вспоминаю, что у них какое-то очень шуршащее название. То ли шурх, то ли фырк… Хшур, во! Насколько я помню, их прожаривают как следует, то есть глистов быть не должно… Ладно, выпендриваться всё равно не время, на Земле всех вылечат.
Надо сказать, пирожки удались. То ли мы все оголодали с перепугу, но треск за ушами стоит такой, что разговоров за ним уже не слышно. Спросить, что ли, рецепт… А тут ещё и бульончик подают, ну прямо вообще жизнь прекрасна. Правда, несолёный он совсем, ну да это на столе. Муданжцы с интересом наблюдают, как мы передаём друг другу солонку. Я между пирожками обхожу столы и убеждаю мелких не вытаскивать из бульона зелень двумя пальцами, демонстративно, с отвращением на лице – ещё не хватало обидеть повара.
Вкусная еда, как это обычно бывает, способствует общению. Краем уха слышу, как мои детки, сидящие близко к наёмникам, начинают приставать с вопросами.
– А какое это мясо?
– Кто готовил?
– А это вся команда?
– А зачем такой большой корабль?
Последний вопрос меня и саму интересует, честно говоря. На него, правда, никто не спешит отвечать. Треплется, кстати, в основном всё тот же Тирбиш. Видимо, самый общительный в команде.
– Да я готовил, я. Мы только вдвоём и готовим – либо я, либо вот он, – тыкает пальцем в сидящего чуть наискосок от него молодого парня. Это типа юнги у них, что ли?
– А как вас зовут? – спрашивает ангелоподобная девочка с жутким акцентом. То ли немка, то ли из братьев-славян.
– Так вам всё и скажи, – смеётся Тирбиш. Дети в лёгком замешательстве. Тяну за рукав девицу на другом конце стола, шепчу:
– У них не принято представляться кому попало.
