Всего на миг. Но их крепость показала силу ее любви. Несмотря на частое непослушание и бесчисленное число проделок, мама продолжала беззаветно любить меня и всем сердцем желала исключительно счастья.
– Лиадна, имей совесть. Позволь мне обнять нашу девочку, – проворчала бабуля, оттеснила невестку и сомкнула руки за моей спиной.
Я положила голову ей на плечо и простояла так около минуты.
– Хватит вам, – раздраженно произнесла родительница и даже ногой притопнула. – Прибыла карета. Негоже заставлять ждать имперских служащих.
Бабушка помедлила немного, отпрянула и протянула мне коробочку со словами:
– Хоть твой день рождения только завтра, позволь нам преподнести подарок сегодня. Надень его в свой праздник. И не грусти, если не сможешь провести этот день с нами. Вернешься – закатим пир на весь мир.
– Что значит «вернешься»? – возмутилась мама высказываниями свекрови. – Пусть остается в столице. Помимо кронпринца, там полно богатых и титулованных холостяков.
Не обращая внимания на новые препирательства двух самых близких мне женщин, я приподняла крышку темно-синей коробки и увидела инталию с собственным изображением, выполненную искусным мастером.
– Какая прелесть! Спасибо, – с придыханием произнесла я и коснулась пальцами холодного аметиста. Его цвет был точь-в-точь как мои глаза.
– Носи на здоровье и, пожалуйста, Алексия, веди себя прилично. Не устраивай спектаклей, не заставляй нас краснеть, – наказала мама и посмотрела на меня с мольбой. – Вдруг тебе все же удастся околдовать Его высочество и стать со временем императрицей. Возможно, тогда и нам даруют новый титул.
– Размечталась, – фыркнула бабушка. – Скажи Брэндону спасибо, что стала виконтессой, иначе так и осталась бы баронессой. Никто другой тебя все равно замуж не взял бы.
– Ошибаетесь! Я могла стать графиней, но приняла предложение вашего сына, – парировала родительница, уперев руки в бока.
– Теперь мне действительно пора. Берегите себя! – велела им, убрала инталию в сумочку и устремилась к выходу, не желая становиться свидетельницей очередной перепалки.
Стоило выйти на крыльцо, как собравшиеся разразились приветственными криками и взялись скандировать мое имя еще громче. Лорд Хитроу двинулся вперед, вероятно, чтобы произнести напутственную и в то же время прощальную речь. Завидев бургомистра, я чуть ли не бегом рванула к карете, что дожидалась меня на подъездной алее. Она была запряжена четверкой великолепных серых лошадей, а место возничего отливало серебром в свете солнечных лучей.
Стражник спешно распахнул дверцу и помог мне взобраться в уютный черный экипаж, оборудованный для дальних поездок. Обивка из бордового плюша и золотая отделка поражали своим великолепием и непрактичностью. Едва я устроилась на удобной скамье, как лошади тронулись с места. Я прилипла к окну, оглядела мишволдцев, улыбнулась и замахала рукой. У одних на лицах читалась непомерная гордость, словно это их дочь или ближайшая родственница отправлялась покорять столицу, у других – ничем не прикрытая ненависть наряду с завистью, у третьих – радость и облегчение в связи с моим отъездом.
Карета меж тем неспешно миновала ворота и покатилась по оживленным улицам. Из-за нарастающего волнения я испытывала легкую жажду. Желая утолить ее, взяла из приготовленной корзины кувшин с апельсиновой водой, наполнила две трети чашки, сделала пару глотков – и… тьма накрыла сознание.
