Замужем за немцем - страница 13

Но Лёвушка уже восторженно глядел в забрызганные окна:

– Светушка, смотри, электробус! (это он про троллейбус), кирха! (это церковь), циркус! (круглое советское здание цирка).

Бывалый засопел, удовлетворённый тем, что его подозрения оправдались.

– Это кто же тут у нас такой? – спросил он меня, как спрашивают о маленьком ребёнке, и заговорщицки подмигнул в зеркало.

– Ну кто, иностранец, – нехотя процедила я сквозь зубы. Но не тут-то было. Такой краткий и очевидный ответ Бывалого не удовлетворил.

– Откуда приехал? – напирал он.

– Да кто его знает, – соврала я неожиданно для себя, – из Европы.

Хм, – таксист почесал под козырьком засаленной кепки. – Вроде как скандинав, на норвега похож. Возил я тут как-то норвегов, приезжали к нам на градообразующее.

Я невольно хихикнула, представив обескураженные лица «норвегов», которые ездили на этой колымаге, и Бывалый замолк.

Лёвушка хлопал глазами и улыбался, а я была рада, что мы уже прибыли на главпочтамт, где можно было заполнить бумаги на регистрацию и отправить письмо в УФМС.

В старинном купеческом доме, где располагалась главная почта, было по-воскресному пусто. Толстая тётка за стеклянным окошком что-то озабочено писала и делала вид, что ужасно занята. На мой вопрос, где мне взять бланки, она, не поднимая глаз, буркнула: «Десять рублей, образцы – на столе».

«Вот зараза, – подумала я с досадой, – могла бы быть и поприветливее». После истории с такси теперь ещё недружелюбие маленьких чиновников. А ведь мне так хотелось показать нашему заграничному гостю хорошую Россию!

С неуютным чувством просителя, который в глубине души подозревает, что чиновник найдёт к чему придраться и торжествующе откажет, я заполняла бумаги «на регистрацию иностранных граждан на территории РФ», строго соответствуя образцу с данными некоего Мухамедова Али Мухамедовича, прибывшего из Джалал-Абада.

Бумаги я переписывала три раза, потом бегала через дорогу, чтобы сделать дополнительные копии (отдел копирования на почте, вопреки логике, к почте не относился и в воскресенье не работал), потом доплачивала за бланки.

Тётка была довольна, что сумела меня погонять, Лео безмятежно раскачивался с носка на пятку, рассматривая информационные стенды, Мухамедов подглядывал за нами с нечёткой фотографии.

Наконец конверт был заклеен, подписан и взвешен. И, выдавая мне квитанцию об оплате, почтовая работница, которая всё это время посматривала на Лео с некоторой опаской, всё же не удержалась:

– Леопольд. Имя какое-то…

– Кошачье, – услужливо подсказала я, лучезарно посмотрев ей в глаза. – Выходи, подлый трус!

Довольные, что победили, мы поехали на завтрак к маме с папой, где нас уже ждал мой маленький Ванька.

В отличие от моей однушки, расположенной в новостройке на окраине города, родители жили в центре, в уютной трёхкомнатной хрущёвке, которую папа получил много лет назад от своего предприятия.

Мою историю с возможным замужеством они приняли диаметрально противоположно.

– Неужели моей девочке наконец-то повезло, – со слезами на глазах вздыхала мама, – жених попался самодостаточный и обеспеченный.

Всю жизнь прожив за крепкой папиной спиной, она не уставала поражаться непорядочности героев моих романов и верила, что «всё ещё будет хорошо, и найдётся человек…»

– Ты куда это собралась? – кипятился папа. – У тебя и так всё нормально – работа, квартира, чего ещё не хватает?