Из-под плиты выглянула, блестя глазками-бусинками, маленькая серенькая мышка с пятном коричневой краски на спине. Пошевелив тоненькими ниточками-усиками, осторожно выбралась из своего укрытия. Прошмыгнула по полу, ловко, словно заправский альпинист, вскарабкалась по гладкой ножке стола и, мелко перебирая лапками, попыталась подкрасться к сухофруктам.
Подняв взгляд от кружки, я внезапно увидела прямо перед собой неожиданную гостью.
— Ешь, — грустно улыбнувшись, осторожно пододвинула к ней дольку яблока.— Нормальные и вкусные, я проверяла
Мышь, сделав шаг в сторону угощения, подняла лапку и остановилась в нерешительности.
— Не бойся, — подбодрила, с едва заметной улыбкой наблюдая за серым комочком.
Наконец решившись, мышь цепко схватила фрукт и, плюхнувшись на мягкую попу, начала аккуратно есть. Занятая этим интересным делом, она совершенно перестала обращать внимание на все остальное.
— И мыши тут странные, — пробормотала, с удивлением смотря, как грызун закатывает глаза и разве только не постанывает от удовольствия. — Ты девочка или мальчик? — поинтересовалась задумчиво, не делая резких движений и внимательно рассматривая серый комочек. — А-а, я тебя знаю! — разглядев коричневое пятно на спине, искренне улыбнулась. — Ты же мне однажды утром встретилась! Надо дать тебе имя.
Дожевав дольку, мышь смело подошла к горке из фруктов и, устроившись рядом, посмотрела на меня.
— Да бери, не стесняйся, — разрешила милостиво. А потом прищурилась. — Не похож ты на девочку. Будешь Виталиком!
Одобрительно поцокав, словно не мышь, а белка, свежеименованный Виталик целиком запихал себе в рот самый большой ломтик.
С раздувшимися щеками и блестящими глазками он вызывал невольный смех. Позабыв про чай, я рассматривала нового пушистого друга, искренне пытаясь не вспоминать о том, что всю ночь тревожило душу и не давало покоя. Но получалось из рук вон плохо. Мысли о женщине и ребенке упорно возвращались.
Налюбовавшись мышкой, медленно перевела взгляд на окно. Небо уже начало сереть. Приближался рассвет.
— Пелагея, иди одевайся, — раздался неожиданно голос. Широко зевая и демонстрируя белоснежные зубы и розовый язык, на пороге кухни стоял Василий.
Подняв на съякса искренне удивленный взгляд, недоуменно похлопала ресницами. Прежде Васе было решительно наплевать, как я выгляжу по утрам. Да и по ночам тоже.
— Чем тебе не нравится мой внешний вид? — уточнила, скользнув взглядом по своей вполне приличной ночной сорочке. — Или ты стал бороться за соблюдение правил? — многозначительно хмыкнула, подтрунивая над съяксом. — Напоминаешь, что графине не пристало по утрам чай вкушать в таком виде, а у самого-то паутина на усах, — и, усмехнувшись, подмигнула.
Укоризненно фыркнув, Василий величественно вплыл в кухню. А остановившись у стола, впился янтарными глазами в обожравшуюся мышь. Грызун, положив лапки на животик, сидел на попе и, лениво шевеля усами, безбоязненно смотрел на съякса.
— Знакомься. Это Виталик. Виталик, это Васенька.
— Виталик, значит, — неожиданно рассмеялся огромный кошак. — Пелагея, ты не перестаешь меня удивлять! Виталик! — фыркнув, помотал лобастой головой. — Он, конечно, мышь, но не совсем.
Я удивленно вытаращилась на съякса, решительно ничего не понимая.
Кстати, а почему Вася мокрый? Вроде же спал?
В моей голове мгновенно появилась картинка: потолок обрушился, и мою спальню заливает дождь.
