Я удивленно посмотрел на него, потом согласился:
– Да, это уж слишком. Совпадение могло быть в двух случаях, даже в трех, но пять – это многовато. Должна существовать какая-то связь между этими разными убийствами, как бы маловероятно это ни казалось.
– Значит, вы предполагаете то же самое, что и я?
– Что X убийца? Да.
– В таком случае, Гастингс, вам придется продвинуться с моей помощью еще дальше. Позвольте сообщить вам, что X в этом доме.
– Здесь? В Стайлз?
– В Стайлз. Какой логический вывод нужно из этого сделать?
Я знал, каков будет ответ, когда попросил:
– Так поделитесь со мной этим выводом.
Эркюль Пуаро мрачно произнес:
– Скоро убийство будет совершено здесь – здесь.
Минуту-другую я в испуге смотрел на Пуаро, потом отреагировал.
– Нет, не будет, – сказал я. – Вы этого не допустите.
Пуаро растроганно ответил:
– Мой верный друг. Как я ценю вашу веру в меня! Tout de même[14] я не уверен, оправданна ли она в данном случае.
– Ерунда. Конечно, вы можете его остановить.
Тон у Пуаро сделался озабоченным, когда он возразил:
– Задумайтесь на минуту, Гастингс. Можно поймать убийцу, да. Но как же остановить убийство?
– Ну, вы… вы… словом, я хочу сказать – если вам известно заранее…
Я замолчал с беспомощным видом, так как вдруг осознал все сложности.
– Вот видите? – заметил Пуаро. – Все не так просто. Фактически существует всего три способа. Первый заключается в том, чтобы предупредить жертву. Он или она должны быть постоянно начеку. Это не всегда удается, потому что некоторых людей невероятно трудно убедить, что им грозит серьезная опасность, – возможно, со стороны кого-то близкого и дорогого. Они негодуют и отказываются верить. Второй способ – это предостеречь убийцу. Сказать в завуалированной форме следующее: «Мне известно о ваших намерениях. Если такой-то умрет, вас, мой друг, наверняка повесят». Этот метод успешнее, чем первый, но и в данном случае есть вероятность потерпеть неудачу. Потому что нет на свете более самоуверенного существа, чем убийца. Убийца всегда умнее всех – никто никогда не заподозрит его (ее), полиция будет совершенно сбита с толку, и так далее. Поэтому он (или она) совершают-таки задуманное, а вам остается лишь удовлетворяться тем, что их после этого повесят. – Сделав паузу, он задумчиво проговорил: – Дважды в моей жизни я предостерег убийцу: один раз в Египте, второй раз – в другом месте. И в обоих случаях преступника это не остановило… Так может получиться и здесь.
– Вы сказали, есть еще третий способ, – напомнил я.
– Ах да. Он требует от сыщика высочайшего мастерства. Нужно точно угадать, как и когда будет нанесен удар, и быть готовым вмешаться в момент, выбранный с предельной точностью. Вы должны поймать убийцу если не на месте преступления, то когда не останется ни малейших сомнений в его намерениях. А это, – продолжал Пуаро, – смею вас заверить, дело чрезвычайно сложное и деликатное, и я ни в коем случае не гарантирую успех! Возможно, я самоуверен, но не до такой степени.
– Какой метод вы предлагаете использовать здесь? – спросил я.
– Быть может, все три. Первый – самый трудный.
– Почему? Я бы подумал, что он самый легкий.
– Да, если вы знаете, кого собираются убить. Но разве вы не понимаете, Гастингс, что в данном случае я не знаю жертвы?
– Что?
Это восклицание вырвалось у меня невольно. Потом до меня начала доходить вся неординарность ситуации. Существует – должно существовать – какое-то звено, соединяющее серию преступлений, но мы не знаем, что это за звено. Не хватает мотива, что крайне существенно. А не зная его, мы не можем определить, кому угрожает опасность.
