Едок из нее оказался никакой: Вероника больше обнимала кружку пальцами, явно пытаясь их отогреть, да аккуратно отщипывала микроскопические куски от булки. К сыру с колбасой не притронулась. А вообще, похоже, спала на ходу.
- До сих пор не согрелась?
- Нет. Ощущение, что я двое суток в холодильнике. Сначала три часа на вокзале в Москве, потом в этом поезде... Вроде, фирменный, а дует из всех щелей. И эти двадцать минут на перроне добили окончательно. Хорошо, какой-то рабочий, добрая душа, подсказал, что здесь есть помещение. Так бы и стояла.
Кольнуло неприятное ощущение - по его вине девушка торчала на морозе, и не двадцать минут, а гораздо больше. Он видел часы, когда её забирал.
- Извини. Я планировал приехать заранее, да не сложилось.
- Да я тебя не виню. Если бы трубка не сдохла, обязательно позвонила бы. А так...
Проснулось любопытство:
- А если бы я вообще не приехал? Шанс был очень высок... Мог просто не увидеть сообщение.
- Я уже подумывала взять билет в обратную сторону. Решила еще полчаса подождать. Превращаться в сосульку черт знает где - не очень хорошая перспектива.
- И не страшно было бы ослушаться приказа?
- А почему - "ослушаться"? Я же приехала. Все, как положено. А если здесь никто не ждал, как было обещано, то, какие ко мне претензии?
- Даже так? Ты такая смелая? Или настолько должностью не дорожишь? - Может, сейчас расколется и выдаст что-нибудь вроде "мне ничего не грозит, у меня папа в главном управлении сидит", ну, или муж, или не в управлении, а близко к нему.
Но девушка снова удивила: глянула очень твердо, с вызовом, губы поджала, бровью дернула. Не понравился вопрос...
- Не такая и смелая, и работой дорожу, но, извини, у нас не крепостное право, и, если я здесь на хрен никому не нужна, то могу и другое место подыскать. Я не девочка на побегушках, чтобы забросить к черту на кулички, а потом забыть. Умолять, чтобы вспомнили, поверь, не стала бы.
Вот и характер прорезался, а к нему - недовольство и ситуацией вообще, и его опозданием - в частности. "Не девочка", говоришь? Да, похоже, что именно она и есть, раз так легко поддаешься на провокации...
- Понятно. Как видишь, на такие крайние меры идти не пришлось. Ты здесь, а завтра идем на работу. Теплее стало?
- Немного.
- Ясно. Будем предпринимать радикальные меры. - Он встал из-за стола, двинулся в её сторону. Девушка ощутимо напряглась. - Да не пугайся ты. Коньяку сейчас налью. Должен помочь.
Достал из верхнего шкафчика пузатый бутылёк, щедро плеснул в обычный стакан (не до церемоний)...
- Пей. Залпом.
Она подержала в руках, принюхалась, лицо перекосило (какие мы нежные... двенадцатилетний коньяк предлагают, а она морщится, какая цаца выискалась)...
- Я не пью коньяк, мне от него плохо будет...
- Я сказал - пей. Лечить потом от соплей не буду, если чем посерьезнее не накроет. Давай, как лекарство.
Она зажмурилась и вылила в себя всё, что было в стакане, одним большим глотком. Как её перекорёжило - стоило посмотреть, будто не благородный напиток, а какую-то водку палёную хлебнула. Выдохнула, широко распахнув глаза...
- Фу, какая гадость... Но реально греет. Спасибо.
Щеки зарозовели на глазах, а взгляд поплыл - подействовало. Теперь срочно довести бы её до постели, а то, невзначай, так здесь и завалится...
- А можно мне в душ сходить? - О-па! Неожиданно, однако. Так же, как и взгляд, просительно - жалостливый.
