Ну а они, естественно, на нас валят – испытываем, мол, потому, что русских сильно боимся. Чушь какая! Мы совсем не страшные. Старики иной раз свирепствуют, а так мы нормальные.
Освоил я аппаратуру военную, слежу за полигоном и вообще за всем островом. Скоро мне эта Амчитка как родная стала. Людей много знакомых появилось среди персонала полигона – заочных, разумеется. И только я разобрался с их делами, освоился, привыкать стал понемногу – объявляют, что решили этот полигон ликвидировать. «Как же так? – всполошились офицеры-разведчики. – А с нами что теперь будет?!» Мне это тоже не понравилось – нельзя так сразу. Доложил начальнику – он не удивился.
– Слух был, – сказал задумчиво, – но откуда мы знаем, что это не дезинформация? Может, они эту утку нам специально подбрасывают. Следи внимательно! – приказал строго. – Мы должны выяснить, правда это или нет.
Слежу, выясняю. Что-то и в самом деле не так. Непонятно. Из далекого Вашингтона к нам на Амчитку приехал полковник с инспекцией, и через некоторое время заговорили по-другому – вопрос, мол, окончательно не решен и в настоящее время находится в стадии рассмотрения.
А на материке тем временем у скаутов учения начались. Мне работы сразу прибавилось. В национальной гвардии на Аляске – районе, который я курирую, служат местные жители, эскимосы, и время от времени им учения устраивают. Как у нас военные сборы, но похуже. Выдают им снаряжение, сажают на вертолет и выбрасывают в голой тундре. Задача – выйти к определенному пункту в точно указанный срок. Так и называется – испытание на выживание. Капиталистическое общество – волчьи законы плюс расовая дискриминация – эскимосов не жалко. Но с другой стороны – ни стариков, ни начальников. Красота! Иди себе да иди!
Майору доложил: так, мол, и так, идут по тундре из пункта «А» в пункт «Б» и при этом стараются выжить.
– Следи дальше, – приказал. – Потом доложишь, выжили или нет!
И другим интересно, выживут эти скауты или как. А я им, признаться, даже сочувствую, особенно когда себя на их месте представлю. С одной стороны – хорошо: воздух свежий, никто не мешает, а с другой – в ватном бушлате и ватных штанах, к тому же у меня валенки сели, да так сильно, что пальцы жмут (брал – велики были, а сейчас сидеть в них еще можно, а ходить – уже никак). Спят они как – тоже непонятно. Мы ночью только под двумя матрасами и спасаемся! Но ведь еще и под себя надо! Представить только – с четырьмя матрасами по горной тундре двести километров – даже самому смешно стало.
Но скоро выяснил, что никаких матрасов они с собой не несут, а спальные мешки у них из пуха и почти невесомые. Одежда меховая. И вообще, снаряжение у них такое, чтобы удобно было действовать, а не просто выживать. Но самое интересное – климат. К своему огромному удивлению узнал я, что их Аляска по сравнению с нашей Чукоткой – курорт! Оказывается, там гораздо теплее. Почему? Одна широта, находятся рядом, омываются одним морем, а климат разный! При их температурах даже я мог бы там спокойно служить. Почему такая несправедливость?! Крепко я задумался над этим вопросом, и странная мысль пришла в голову – а не играет ли здесь определенную роль некий этно-социальный фактор? Неспроста ведь бытует пословица – «хорошо там, где нас нет». Интересно только, кто ее придумал – мы сами про себя или кто-нибудь про нас. В англо-русских словарях пословицы «хорошо там, где русских нет» я не нашел. Но, может, ее немцы придумали или французы. Может, чехи в 1968-м году или поляки уже после. Да мало ли кого мы могли обидеть за тысячу лет своей истории! Некоторые страны очень злопамятные. Но дело даже и не в этом. Кто бы ее ни придумал, ведь точно сказано. Действительно, хорошо там, где нас нет! Даже в отношении климата. Я уже не говорю о продуктах, одежде, бытовой технике и так далее.
