Господи боже, меня сейчас стошнит…
Быстро и по возможности бесшумно отступаю назад, прикрываю за собой дверь и торопливо выбегаю на воздух. Первые глотки свежести делаю, задыхаясь, как астматик.
Никогда не думала, что может быть вот так… Всегда относилась к Вере нормально, да и не только к ней, вообще ко всем в отделении. Она так злится из-за выговора или действительно меня ненавидит? Ведь говорить такое о человеке можно, только если по-настоящему испытываешь к нему ненависть…
Прохладный осенний воздух немного освежает голову, и мне в голову приходит мысль – поговорить с Надей. Неужели ситуация и правда выглядит так, как её видит Вера? Не как она меня воспринимает, естественно, а как со стороны смотрятся наши отношения с…
Уф-ф. Мне становится жарко, не помогает даже, что я стою на улице, в одной хирургической пижаме, кстати! Делаю последний глубокий вдох и захожу внутрь.
– Надь? – заглядываю к старшей, решив, что откладывать разговор не буду.
– Анют! – та подскакивает, втаскивает меня к себе. – Ну ты как?
– Надя, у меня к тебе серьёзный вопрос, – смотрю на неё и продолжаю: – О нас с Добрыниным ходят слухи по отделению?
Я успеваю заметить, как метнулся в сторону её взгляд, и понимаю – да, ходят. И похоже, именно то, что сказала Вера – слово в слово.
– Аннушка, ты присядь, – Надя мягко подталкивает меня к стулу, опускается рядом со мной. – Прости, наверное, нужно было тебе всё рассказать раньше, но, честно сказать, я не видела в этом смысла…
– Почему?
– Потому что злословить будут всегда, – спокойно говорит Надежда. – Ты молодая, тебя рано заметили и отметили, это всем поперёк горла.
– Но Добрынин-то здесь при чём? – я всё никак не могу понять.
– Аня, он… – Надя мнётся и осторожно говорит: – относится к тебе по-другому.
– Да, конечно, – истерически фыркаю.
– Да, знаю, – она закатывает глаза, – характер у него дерьмо полное, не подумай, пожалуйста, что я тут его адвокатом заделалась. Он, безусловно, козёл, и все нервы тебе вытрепал, но… не будь он таким закрытым, я бы тебе со стопроцентной уверенностью сказала – ты ему нравишься!
Я давлюсь воздухом и закашливаюсь.
– Надь, ну ты…
– Ты просто не видела, как он метался по отделению последние полчаса, – с лёгкой улыбкой говорит Надя.
– И что теперь? – я в растерянности смотрю на медсестру.
– А ничего, – Надя пожимает плечами. – Плюнь на слухи и не думай ни о чём.
– А с Добрыниным…
– Тут смотри сама. По-моему, он дошёл до точки. Теперь либо попытается что-то делать, либо самоустранится. А дальше уж тебе решать. Он, кстати, уехал – совещание какое-то, так что не переживай, что наткнёшься где-нибудь в коридорах.
От нашего разговора и мечущихся мыслей у меня пухнет голова, виски ломит. Я с трудом дорабатываю смену и уже собираюсь, когда мне звонит Полкан. Хмурюсь, глядя на экран телефона. Не помню, чтобы мы о чём-то договаривались, но отвечаю.
– Полкан, привет, я…
– Ты как всегда занята, знаю, – мужчина меня перебивает, – но у тебя вроде бы по графику работа уже закончилась?
– Откуда ты...
– Ты мне писала на прошлой неделе, не помнишь? Ты же ешь хоть когда-нибудь? Давай пересечёмся сегодня в городе?
– Полкан, у меня машина не заводится, и кот болеет, и вообще…
– Так-так, давай по порядку. Машина не заводится на стоянке больницы? – я слышу, что он уже куда-то идёт.
– Нет, я её возле ветклиники оставила.
– Понял. Скинь мне геолокацию и подъезжай туда. Я разберусь.
