Минута. Другая. И я почти на физическом уровне чувствую, как лопается струна напряжения между нами. Пистолет опускается, мужчина вдруг всхлипывает и рвано выдыхает. С двух сторон его тут же подхватывают амбалы, до этого державшиеся за спиной.
– Всё будет в порядке, – произношу мягко. – Посидите здесь.
– Мне… к ней…
– Я узнаю, когда вам можно будет пройти.
Говорю и понимаю, что Добрынин меня убьёт, у него железное правило не пускать в реанимацию, но глупо говорить это человеку, который только что убрал оружие от моего лица.
– Присядьте, – повторяю и киваю «группе поддержки».
Те мгновенно ориентируются и сопровождают своего босса к стульям возле стены.
Я разворачиваюсь и иду на поиски заведующего. Надо выбить у него разрешение на посещение реанимации. Почему-то двигаюсь по коридору, как сквозь толщу воды, звуки так и слышатся приглушённо. Толкаю дверь в отделение и влетаю прямиком в чьи-то руки.
– Аня?! Аня, ты цела? – поднимаю голову и вижу такие же сумасшедшие глаза с расширенным до предела зрачком, какие только что смотрели на меня в приёмном.
– Где-нибудь больно?! – меня сжимают за плечи, проводят по шее, щекам, поворачивают туда-сюда голову, судорожно ощупывают рёбра. – Аня! Что ты молчишь?!
Я непонимающе моргаю и оглядываюсь, не понимая, к кому обращаются. Это что… Это мне? Добрынин? По имени и на ты? Может, в меня всё-таки выстрелили, а всё остальное привиделось в коме…
Мужчина вглядывается в моё лицо, а потом, выматерившись, хватает за руку и тащит к себе в кабинет. Ну, э-э, я как бы туда и направлялась, но зачем так быстро-то? Вталкивает в полутёмное пространство и, оставляя у двери, быстро лезет в шкаф. Не видно, что он там делает, но через пару секунд ко мне разворачиваются и суют в руку наполненный на треть стакан.
– Пей!
Я непонимающе подношу к лицу напиток, в нос ударяет коньячный запах.
– Пей, я сказал! – Добрынин видит, что я затормозила, и обхватывает своей ладонью мою, силой прижимая стакан ко рту. – Давай!
Я делаю глоток, второй, закашливаюсь – горло обжигает, но спустя несколько секунд в желудке теплеет, и мерзкий ком в груди начинает таять. Стакан, наконец, забирают, и у меня вдруг подкашиваются ноги. Но я не успеваю даже понять этого, потому что внезапно оказываюсь прижата к стене крепким мужским телом.
– Никита… Сергеевич?..
Если вам понравилась книга, поддержите автора, купив полную версию по ссылке ниже.
Продолжить чтение
