— Вот безобразники!
Поворачиваюсь. Два привидения в простынях барахтаются в руках телохранителя. Таша и Матвей, когда рядом нет детей Руслана и Маруси, работают в паре. Хлопают двери, и в коридор вываливает народ:
— Еська, сдурела, что ли? — зевает Ксюха. — Почему так рано? Мама сказала, что ты в клубе тусишь.
Варя дуется:
— Почему меня не позвала?
— Сюрприз! — выскакивают из нашей с Варей бывшей комнаты Мэл и Егор-младший. Дети прилепили ему прозвище Бяка, и оно приросло к нему крепче имени у нас в семье.
— Это что за явление? — из гостиной выходит королева-мать, а следом за ней мой бывший жених Адамур. Он старше меня в два раза.
— Здравствуй, Есения! — Моё имя он всегда произносит с придыханием. В первую нашу встречу, он пошарил у меня в трусах и выпорол ремнём, приняв за беспризорную шалашовку. С тех пор, я всякий раз чувствую себя неловко. Киваю Адамуру и бросаюсь на шею Мэл:
— Систер, привет! Почему не позвонили, что приехали? — обнимаю её мужа. Он просто гора мышц. — Бяка, и есть Бяка. Мог бы предупредить.
— Да мы только час как с самолёта. — В карих глазах Бяки пляшут смешинки. — А ты, как всегда, косячишь?
— Напротив, — с опаской поглядываю на мать. Вид у неё мрачный. Надеюсь, Адамур не взялся с новыми силами обрабатывать Марго по поводу нашей с ним женитьбы. — Решила вот домой приехать. А где папа?
— У Маруси с Русланом, — отвечает Марго. — Очень кстати, что ты приехала. Зайди в гостиную. Остальные — спать!
Двери в спальнях захлопываются, как по мановению волшебной палочки. Даже Мэл с Бякой исполняют приказ королевы.
Повесив в холле шубу, медленно, точно к ногам привязали гири, иду в гостиную. Раз папочка свалил к Руслану, значит точно Адамур приехал окучивать Марго, а через неё — меня. Конечно, мы же с Варей институт закончили. Срочно замуж! А так бы в восемнадцать уже кому-нибудь сплавил.
Зябко обнимая себя за плечи, мыслями возвращаюсь в объятия Мухаммеда. Он сумел согреть меня одним лишь взглядом. А когда придавил всем телом, я призналась себе, что хотела бы ощущать его мощь постоянно.
Мать с Адамуром сидят за длинным обеденным столом. Перед ними чайник, креманки с розовым мёдом и лимоном, чашки и рахат-лукум. Нос безошибочно определяет — он тоже из розы. Мама любит розы. Дом благоухает ими.
Пока Адамур влюблённо смотрит на меня, мать закатывает глаза, показывая, что уже на грани. Адамур — сын нашего Егора и отец мужа Мэл, поэтому отказать от дома ему мы не можем.
— Как твои дела, красота моя? — непринуждённость в разговоре со мной даётся Адамуру с трудом, хотя, на деле, он мог бы командовать полками.
— Прекрасно. Прошу простить меня. Но чай с вами не смогу попить. Завтра с утра у меня много дел.
Мама смотрит умоляюще:
— А что за дела? Выставка закончилась.
— К нам завтра на ужин приедет шейх с друзьями.
— Шейх? — мама роняет ложку в креманку. — Зачем?
— Свататься. И ты знаешь, мама, — конечно же, говорю сейчас для Адамура, — я думаю согласиться.
Теперь ложку роняет Адамур.
***
Мухаммед
Наглость человека из семьи Есении разгневала меня. Он улыбался, но в его глазах таилось по кинжалу. Чем я прогневал тебя, Аллах, что ты лишил меня этой ночью прекраснейшей из женщин. В чужой стране я не вправе устанавливать порядки, но сегодня сдержался с трудом, чтобы не наказать, не сходя с места, хитроумного пса Фрола Горина.
Дядя говорил об этом футболисте с большим уважением, лишь поэтому поверил на слово его помощнику. То, что отец защищает своих дочерей договором на десяти страницах ещё до вступления в брак, уже достойно уважения. Завтра мой переводчик досконально изучит условия, и я заберу прекраснейшую из женщин. Какие у неё глаза! Таких глаз я ещё не видел. Быть может, во всём мире больше нет таких глаз. Красавица пробудила во мне желание одним взглядом.
