У входа в участок дожевываю остатки так, видимо, усердно, что мне даже предлагают бутылку с водой, чтобы выпечка мне комом в горле не встала.
– Спасибо, но я пока всухомятку. Так сытнее, – мило улыбаюсь молодому парню в форме, выбрасываю обертку в урну и пытаюсь открыть тяжелую массивную дверь на потеху окружающим.
Помогли бы хоть. Ещё мужчинами зовутся.
В конечном итоге меня всё-таки пропускает один только подоспевший. Зайти в полицейский участок – дело не хитрое. Другой вопрос: что мне делать дальше?
Разглядываю на стенде нарисованные портреты с пометкой «разыскиваются». Откровенно говоря, я вообще не уверена, что по ним можно кого-то поймать. Ну совершенно же ничего не понятно. Тут, вон, один честный государственный служащий за тумбой сразу под четыре изображения попадает.
Кажется, мне всё-таки к нему.
– Вы не поможете мне? Куда я могу обратиться, чтобы написать заявление? Мне очень надо, – наиграно растерянно хлопаю ресницы и прикусываю нижнюю губу, пытаясь сойти за милую девочку, которую срочно нужно выручить. Без тебя, героя, она никак не справится.
– Направо и до конца. Последняя дверь справа, – в ответ мне только бросают уж слишком грубо. Совершенно непрошибаемый тип.
Топчусь у двери около минуты и, наконец, нажимаю на ручку, резко толкнув дверь от себя.
– Кому, блять, руки оторвать? Стучаться в детстве не научили?
Ой. Кажется, я нечаянно зарядила кому-то этой дверью прямо по носу. Осторожно перемещаюсь в кабинет из коридора и внимательно разглядываю высокого мужчину, который пытается остановить кровь – последствия близкого знакомства с куском фанеры.
– Романыч, ты как? – ещё один мужской голос.
Я и не заметила, что в кабинете есть кто-то ещё. Пострадавшему дают пачку бумажных платочков и усаживают на ближайший стул.
– Извините. Я не хотела, чтобы так получилось, – тот, кому досталось, бросает на меня очень злой взгляд и отправляет первую заляпанную кровью салфетку в мусорное ведро.
– Исчезни с глаз моих. Одни проблемы от баб, – а голос у него приятный, я в первый раз не просмаковала. И нотки рычащие имеются.
– Несправедливо. Здесь с такой же долей вероятности мог оказаться и человек мужского пола. А исчезнуть я не могу – мне заявление написать надо.
– Я у тебя его не приму. Я вообще не привык помогать тем, кто меня в первую встречу калечит, – продолжает зажимать нос, периодически меняя платки.
– Вы не имеете права. Наверное, – топчусь на месте, чувствуя, как от неловкости щёки вспыхивают.
– Не слушайте его, девушка. У мужика утро не задалось. А после инцидента, может, и день будет так себе. Присаживайтесь и рассказывайте чего Вас в участок привело.
Я ещё какое-то время переминаюсь с ноги на ногу. Затем осторожно проскальзываю мимо пострадавшего от моих рук к дальнему столу, за который присел второй мужчина. Пытаюсь в голове как-то нормально сформулировать свою историю, но в итоге всё равно выходит какой-то сумбур. Ладно, сойдет и так.
– Мне вчера угрожали. Вот, – шлёпаю договор на стол и жду, пока с ним ознакомятся. – Мой отец взял денег под очень большой процент полгода назад, а мне теперь грозят большими проблемами, если я не отдам им два миллиона через две недели. Стоит, наверное, уточнить, что папа недавно умер. Я приезжала ранее разбираться с похоронами, а теперь вот решила перебраться на подольше. Вчера меня подкараулили два каких-то мужика. Оставили это, – задираю футболку и демонстрирую налившийся синяк. – Я, конечно, совсем не нежная фиалка, но это, знаете ли, как-то напугало. Вы можете что-то сделать? Дураку же понятно, что фирма – то ещё дерьмо, – подбитый хмыкает, а тот, который передо мной, морщится и шутливо грозит мне пальцем. Забавные тут у них кадры трудятся.
