Теперь фильм С. Ростоцкого «А зори здесь тихие».
Первый эпизод фильма – убийство Галины Четвертак (актриса – Екатерина Маркова).
Немецкие диверсанты уже практически прошли спрятавшуюся в нише и замаскированную кустами девушку, которая, в силу своей детской наивности (еще даже не сформировавшейся во взрослый женский рациональный/ иррациональный прагматизм), постоянно мечтающей о материнском тепле все свое детдомовское детство, спряталась от войны… закрыв глаза. Резкий возглас, разговаривающих между собой гитлеровцев, который был адресован отнюдь не ей, стал для нее роковым, спровоцировав испуг. Испуг маленькой девочки, оказавшейся в горниле войны. С криком выбежав из своего спасительного укрытия, она убегала не от врага… Она убегала от войны. А смертельные выстрелы ей в спину, испугавшегося этой неожиданности, коварного и хитрого врага, оборвавшие жизнь будущей матери, жены… только усугубляют трагизм бескомпромиссного противостояния во Второй мировой войне.
Второй эпизод – рукопашная схватка старшины Баскова Федота Ефграфовича (актер – А. Мартынов) с немецким диверсантом. И посильная помощь ему в этом бойца Евгении Комельковой (актриса – О. Остроумова).
Оглушающий удар прикладом винтовки по голове, превосходящего в силе старшину Васкова диверсанта, это был для Жени Комельковой моментом истины. Он страшен для нее: от осознания того, что убит человек. Но в ней нет сострадания к врагу, из автоматов расстрелявшего, ни в чем не повинных членов семьи девушки-зенитчицы… сотни, а может быть и тысячи таких семей… семей комсостава РККА (Рабоче-крестьянской Красной Армии). В этой кинематографической фразе нет, и не может быть другого событийного исхода действия (трюка). И актерский ансамбль, и режиссер, и оператор максимально точно передали всю боль и гнев народа, которого пыталась вероломно поработить «коричневая чума» двадцатого столетия.
Любой трюковой эпизод картины С. Ростоцкого «А зори здесь тихие…» несет в себе многосмысловой внутриличностный аспект осмысления восприятия межличностных отношений, на фоне происходящих кровавых событий Великой отечественной войны. Весь ужас и античеловечность прошедшей войны раскрывается не в поверхностном (через трюки и спецэффекты), а в глубинном ее осмыслении (где трюки и спецэффекты помогают понять и прочувствовать степень глубины погружения в осмысление событий тех лет). Контекстуальная демонстрация трюков в кино Востока также является отличительной особенностью от ее западного оппонента. Точность подбора трюка, в таком демонстрационно-действенном ракурсе, придает не только логически обоснованную объемную и полную законченность кинофразе, но и способствует превращению кинотрюка в сильнейшую кинематографическую метафору.
Хотелось бы внести ясность, что представленный сравнительный анализ не ограничивается только американской и советской кинокартинами: а, Запад, насколько нам всем известно – это не только одна Америка, и Восток – не только один бывший СССР. Помимо этого есть трюковое исполнительское мастерство в индийском и японском кинематографе (да и не только) – требующее не менее пристального рассмотрения. Плюс ко всему, военная тематика достаточно специфический предмет для размышления и изучения. Хотя для исследования области трюкового исполнительского мастерства в кинематографе тема достаточно благодатная.
