Западное приграничье. Политбюро ЦК ВКП(б) и отношения СССР с западными соседними государствами, 1928–1934 - страница 25

, который при обсуждении всегда объявлял, что «слово имеет товарищ Сталин». Сталин располагался на другом конце стола от того места, где находился председательствующий и рядом с которым, стоя, выступал очередной докладчик. «Чуть поодаль, за столом со множеством телефонов, сидела девушка – стенографистка, горбунья, абсолютно бессловесное создание»[130]. Судя по протоколам, заседания обычно были многолюдны, члены Политбюро составляли меньшинство среди участников заседаний – членов и кандидатов в члены ЦК, ЦКК, руководителей местных партийных органов, государственных ведомств и т. д. Установить, кто именно присутствовал при вынесении решения по тому или иному конкретному вопросу и мог повлиять на его результаты, необычайно сложно. Состав присутствующих на заседаниях Политбюро, не всегда фиксировался в протоколах[131], для доклада по какому именно вопросу был вызван представитель ведомства, неясно; сами члены и кандидаты в члены Политбюро могли, надо думать, на короткое время оставлять комнату заседаний. Протоколы Политбюро позволяют скорее судить о том, кто не мог участвовать в обсуждении интересующего нас вопроса повестки дня, чем информируют о подлинном составе присутствующих.

Обсуждение на заседаниях внешнеполитических дел не рассматривалось как имеющее самостоятельную ценность средство взаимной информации и контроля. Об экспериментах в этой области свидетельствует решение, принятое по инициативе Сталина в период активизации переговоров о заключении пакта ненападения с Польшей весной 1927 г. 7 апреля Политбюро постановило «поставить в следующем заседании Политбюро в четверг, 14.IV. с.г., первую информацию НКИД относительно переговоров с поляками». Состоялось ли такое обсуждение, неизвестно, но через две недели НКИД было поручено дать на заседании 28 апреля «точную справку» об освещении советско-польских переговоров в зарубежной печати. Вслед за этим (30 апреля) участники заседания распорядились «представить в Политбюро письменную справку» на этот счет[132]. Эволюция понятий – «информация», «точная справка», «письменная справка» – свидетельствует о стихийном стремлении вывести информационно-контрольные функции Политбюро за пределы его заседаний. Когда речь шла о получении сведений, подлежащих обдумыванию и не требующих немедленного решения, Политбюро предпочитало быть читателем, а не слушателем[133]. Дискуссия на заседании, напротив, подразумевала обязательное принятие постановления[134].

Несмотря на молчаливую установку не тратить времени на обсуждение, не ведущее к принятию содержательного решения (и, быть может, благодаря ей), значительную часть резолюций Политбюро по международным вопросам, в особенности имеющим политический характер, составляли постановления об откладывании решения. В некоторых случаях откладывание решения было вызвано изменением или неопределенностью международной обстановки, появлением новых факторов, значение которых к моменту постановки вопроса на Политбюро могло оказываться недостаточно ясным[135]. Другой причиной являлось следование процедуре, выработанной в первые послереволюционные годы. «…Одного правила в ЦК придерживались строго – если при обсуждении какого-то решения или документа возникали дискуссии, появлялись иные точки зрения, вопрос тут же с обсуждения снимался и отправлялся на доработку, – вспоминал технический секретарь Политбюро в 1925–1926 гг. А.П. Балашов. – Считалось, что он недостаточно подготовлен и незачем тратить время на разговоры. Так было и в ПБ, и в комиссиях»