Я даже не заметила, сколько времени
провозилась. Оказалось, довольно долго. Солнце уже переехало за угол дома, что
значило – дело движется к вечеру.
Перебирая вещи, я словно
возвращалась в прошлое, где все было стабильно и относительно благополучно. Это
занятие меня немного успокоило, даже расслабило, поэтому от звонка в дверь я
чуть не подпрыгнула.
Риэлторы – пираты? Но я уже их не
боялась. Продам квартиру и распрощаюсь с прошлым. Надо начинать новую жизнь.
Решительно я распахнула дверь и замерла. Передо мной оказался большой букет
белых роз. Настолько большой, что он казался облаком.
– Привет, малышка! Разрешишь
войти? – из-за букета выглянул Вадим. – Я войду?
– Да, – изумленно хлопая
глазами, я посторонилась, пропуская его.
– Ну ты догадываешься, зачем я
приехал?
– Зачем? – ошалелым эхом
повторила я.
– Узнал, что ты беременна, и
хоть я и не ожидал такого поворота, предлагаю выйти за меня замуж.
Молчи! – он предостерегающе поднял указательный палец. – Я знаю, что
все это как снег на голову. Но раз ребенок уже есть, значит, мы не имеем права
растить его в нервной обстановке.
– Но мы же не любим друг
друга? – все еще не придя в себя, я пыталась понять, сплю я или нет. Или у
меня уже видения на фоне нервных потрясений.
– Ты мне сразу понравилась. Не
такая как все. Скромная, умная, воспитанная. Ты просто идеальный вариант жены.
И я готов ждать, когда ты забудешь о своих неприятностях и сможешь ответить на
мои чувства. И самое главное, повторюсь. Ребенок должен еще в животе быть
уверенным в безопасности и стабильности мира, в который он приходит.
Я чувствовала, что моя нервная
система не выдерживает таких американских горок. После безостановочного падения
сейчас вылетаю на бешеной скорости из ямы. Не то, чтобы я обрадовалась
перспективе выйти замуж. Но Вадим предлагал избавить меня от самого большого
страха – быть матерью – одиночкой. Больше всего я боялась, что малыш, как
только начнет говорить, сразу спросит: «А где мой папа?». Или еще хуже: «А
почему у всех есть папы, а у меня нет?»
До сих пор остро колет сердце самое
раннее воспоминание из детства. Мне было года три, наверно, и по идее, я не
должна бы помнить ничего из того времени. Но картинка очень четко встает перед
глазами, и она не может быть плодом фантазии.
Был такой же весенний, солнечный, но
еще мокрый и ветреный день. Пронзительно пахло свежестью набухающих почек.
Радовавшиеся весне воробьи бодро чирикали и дрались из-за крошек. Мы с мамой
гуляли по парку, и я увидела красивую пару – мужчину и женщину. Они счастливо
улыбались и самое главное – держали с двух сторон за руки мальчишку, такого же
примерно, как я, возраста. Подходя к луже, они приподнимали его. Мальчишка
восторженно дрыгал ногами и заливался смехом.
Мне он показался просто
отвратительным, некрасивым. И сейчас я понимаю, что это была моя самая сильная
детская эмоция. К сожалению, со знаком «минус». Это была острая, жгучая,
выкручивающая душу наизнанку, зависть. Больше всего на свете я хотела оказаться
на месте того противного мальчишки. Хорошо помню, как от обиды на
несправедливость мира у меня даже выступили слезы. Я спросила у мамы: «Почему у
нас нет папы? Где он? Почему не приходит?!»
Но она только накричала на меня. И я
поняла, что никогда больше не нужно задавать этот вопрос. Но детская травма не
прошла бесследно. Иногда на меня нападает уныние, и, растравив душу, я
вспоминаю, что не такая, как все. Выросшая и без отцовской, и без материнской
любви…
