Однако гильотина не понадобилась. Помощь пришла
неожиданно. Еще один звонок в дверь, и я снова подорвалась, теперь уже с
резвостью молодого кабанчика. Моментально забыв, что случилось, я решила, что
это Платон. Ну теперь-то точно больше некому!
– Привет! – причина моего
позорного позора стояла на темной лестничной площадке и освещала ее ярче
лампочки Ильича своей голливудской улыбкой. – Я войду?!
Пользуясь тем, что я потеряла дар
речи, он просто взял и задвинул меня в комнату.
– Я знал, что сегодня ты будешь
просить, чтоб тебя убили, поэтому принес таблетку жизни и живой воды. И немного
витаминов.
– Ты как?! – я много чего
хотела вложить в этот вопрос, но Вадим понял главное.
– Адрес запомнил, когда только
познакомились. Я ж вас подвозил. А вчера мы с Диной заносили твое безучастное
ко всему тело в квартиру.
Вадим потряс пакетом, в котором,
спасибо, не звякало стекло. Иначе я б подумала, что он принес алкоголь на
опохмель.
Вадим уверенно прошел на кухню,
поставил на стол две пачки сока: апельсинового и томатного. Вынул из пакета
парочку ароматных манго и упаковку киви.
– Это, чтоб ты не умерла от
обезвоживания. Есть все равно не захочешь, я думаю. А фрукты в самый раз. И вот
лекарство.
Он бросил в стакан с водой какую-то
большую таблетку, которая с позитивным шипением начала растворяться. Я
завороженно наблюдала за бодрыми пузырьками, отключив мозг. Это точно не со
мной. Сейчас откроется дверь, войдет разбитная девица и, хлопнув меня по
ладони, скажет:
– Ну что, подруга! Славно
провели время! Давай назад меняться телами!
Другого объяснения просто не нахожу.
Но девица все не приходила, а я продолжала чувствовать себя фаршем, готовым к
прожарке и в теле, совершившем преступление против себя самой.
– Выпей, малышка, сразу станет
легче.
Щеки мои, хоть я и была в
замороженном состоянии, начали медленно, но неотвратимо краснеть. Больше всего
на свете я хотела провалиться сквозь землю, потому что было невыносимо стыдно.
Но Вадим вел себя так естественно, будто был моим старым детсадовским другом, с
которым на соседних горшках сидели. И главное, глядя на него, нельзя было и
подумать, что мы с ним занимались непотребством. Ни сальных взглядов, ни
скользких улыбочек, ни снисходительных прищуренных взглядов.
Может, и он забыл? И помнит только,
что мне было нехорошо? Ага-ага! А он такой весь такой из себя тимуровец,
который по утрам разъезжает по адресам всех девиц, перебравших накануне, и
реанимирует их. Хотелось бы верить, но, увы. Даже мой воспаленный мозг понимал,
что такого не бывает. Значит, он просто воспитанный молодой человек, который не
хочет конфузить свою случайную подружку.
Не поднимая взгляда, молча взяла
стакан. Зубы стучали о стекло, но я мужественно выпила все, будто это, и
правда, таблетка жизни.
– Спасибо. Но не стоило так
беспокоиться, – охрипшим голосом выдавила первое, что пришло в голову. Не
ту картину назвали «Утром стрелецкой казни»… После таблетки стало немного легче
физически, убралась тошнота, но ощущение помойки в душе росло в геометрической
прогрессии.
– Мы в ответе не только за тех,
кого приручаем, но и за тех, кто понравился, – перефразировал Экзюпери
Вадим, полагая, что меня это как-то утешит…
