Но потом сработало бабушкино
предостережение «Ничему не радуйся сильно! А то сглазишь!» Не успела Динка
дощелкать мою красоту, как ей кто-то позвонил, и она умчалась, как угорелая
кошка. И самое обидное – когда я попросила переслать те фотки, которые успела
сделать, она дико поизвинялась и сказала, что случайно удалила.
– Белка, но если ты
почувствовала кайф, давай повторим фотосессию. Только попозже. Сейчас мне
реально некогда.
Повторять мне уже перехотелось.
Лучше продемонстрирую на себе. А то по телефону отправлять – ну такое себе. К
тому же, вдруг Платон оставит свой аппарат без присмотра и кто-то увидит, а еще
хуже, перекинет себе и будет кого-то из нас шантажировать! Даже хорошо, что они
пропали…
Божечки, я боялась каких-то
фотографий, где все самое – самое интимное было все-таки прикрыто, а вляпалась
вообще в такое дерьмо, от которого вовек не отмыться!
Я просто утонула в своих страданиях.
Непонятно, чему было хуже. Телу, которое разламывалось от боли и приступов
дурноты. Или душе, которая была разорвана на кровоточащие лохмотья. Если б не
Анчи, я готова была просто умереть. Но о наглом усато-хвостатом чудовище некому
позаботиться. И тут же слезы снова подступили к горлу, грозя задушить. Это же
Платон принес его…
– Белочка, смотри, что я
нашел, – он вынул из-за пазухи дрожащий серый жалобно попискивающий
комочек. – Оставишь? Или будем искать приемных родителей?
– Конечно, оставим! –
взвизгнула я. Сбылась самая несбыточная детская «хочушка»! Я всегда, сколько
себя помню, просила завести котика. Но бабушка была неумолима. «Не будет в
нашем доме этой инфекции!»– категорично заявляла она. Со временем я смирилась.
И даже забыла о своей мечте. И Судьба сама дала мне ее. Уже готовую.
Я горько всхлипнула. Теперь Анчоус,
так мы назвали его из-за любви к маленьким сушеным рыбкам, будет единственным
напоминанием о бездарно профуканном счастье.
Только подумала, как этот кошачий
аристократ вальяжной походочкой прошествовал от порога до кровати. Обманчиво
ленивый, расслабленный, он мгновенно превращался в тугую пружину, когда видел
цель. Сейчас он прыгнул ко мне на кровать и начал топтаться по животу, больно
выпуская когти. Говорят, коты так лечат своих хозяев.
Анчи, меня не вылечить… Я опять
захлюпала носом от безысходной тоски, понимая, что попала так, что хуже некуда.
Я сгребла кота в охапку и уткнулась носом в его густую шерстку.
Однако не успела промочить любимцу
шкурку, раздался звонок. Сердце подпрыгнуло от радости и тут же затрепыхалось
от страха. Несомненно, это Платон. Вот теперь точно больше некому. Я безумно хотела
его увидеть и в то же время понимала – между нами все кончено. Даже если он еще
не видел этого мерзкого видео, то я все равно не имею права скрывать от него
свой позор. Ведь хуже будет, если я буду делать вид, что ничего не произошло, а
он узнает от других.
Не буду унижаться и кричать: «Ты все
неправильно понял!» Я смирилась. Но и рассказывать о своем падении я тоже не
хотела. У меня не было сил.
Закрыв уши руками, я молилась, чтоб
он быстрей ушел. Но звонок не умолкал. Наоборот, его звякание становилось
настойчивей и неожиданно срезонировало с телефонным звонком. Да-да! Я
предпочитаю не избавляться от такого раритета, как домашний телефон. С бабой
Клавой созваниваемся по-соседски. И вообще.
