Выпроводив кота, я свернулась на
диване калачиком, утопая в такой уютной и засасывающей депрессии. Еще бы!
Ничего не надо делать, можно ужалеть себя в хлам. И самое главное – стыдно за
это не будет.
В голове прокручивались сотни
эпизодов моей прошлой счастливой жизни, заставляя сердце сжиматься от боли.
Чтобы еще больше растравить душу, я полезла в телефон – полюбоваться нашими
совместными селфи с Платоном, местами, где мы были и кучей забавных эпизодов,
связанных с нашими отношениями. Вот Анчи первый раз осознанно уселся на лоток.
У него такая мордаха сосредоточенная была, будто он собрался «Таймс» читать.
Анчи! Как бы не простудился!
Я метнулась на балкон, но кота там
не было!
– Анчи, Анчи! – истошно
завопила я,
– Эй, малышка! Ты чего
кричишь! – неожиданно услышала я голос Вадима. – Что случилось?
– Кот пропал, – дрогнувшим
голосом ответила я. Не дай Бог с Анчи что-то случится, я не перенесу этого.
– Ну значит, еще не догулял,
вот сейчас добирает. Весна ведь, – беззаботно хихикнул Вадим.
– Анчи – домашний кот.
Кастрированный. Ему дамы не нужны. Он любит тепло, хорошо поесть и зрелища.
– Прямо описание
среднестатистического мужика. Он любит тепло, хорошо поесть и зрелища.
– Вадим, меня совершенно не
интересуют мужчины. К тому же, Анчи – домашний кот, – повторила я. –
И он не мог загулять. Если поможешь искать, буду очень благодарна.
Черт! Не знаю, зачем я это выпалила.
Из всех людей Вадима меньше всего я хотела бы видеть в помощниках. Да и вообще
видеть. Тут же на щеках снова краснотой проступила печать моего несмываемого
позора. Но жизнь Анчоуса важнее моих терзашек. Я быстренько сменила пижаму на
спортивный костюм, прыгнула в ботинки на босу ногу, на ходу натянула куртку и
бросилась на выход.
Сердце колотилось, как бешеное. Ну,
пожалуйста! Только не это! Я потеряла Платона, репутацию. Еще и кота! Шмыгая
носом, вылетела из подъезда.
– Анчоус! Миленький! Где ты
есть? – звала я любимца, но он не откликался.
– Имя какое смешное! Анчоус! Ты
с выдумкой, – подмигнул Вадим. – Ой, а это не он?
Вадим ткнул пальцем в сторону
дальних кустов, где и, правда, виднелось серое пятно. Стремглав понеслась я
туда.
– Анчи, солнышко мое! Что с
тобой?!
Паника захлестнула меня, когда я
убедилась, что серенькое пятнышко не что иное, как распластанная на земле тушка
моего любимца. Схватив его на руки, немного выдохнула – под пушистой шкуркой
слышно было биение сердца. Но безжизненно повисшие лапы и хвост говорили о том,
что состояние моего любимца опасное.
– Ого, что это с
котейкой? – присвистнул Вадим. – Кажется, ему нужна помощь. Давай в ветеринарку
отвезем. Я на машине.
Вот сейчас точно не до принципов.
Чуть ли не вприпрыжку я бежала за Вадимом, который семимильными шагами
направлялся к нашей местной парковке. Плюхнувшись на заднее сидение его авто, я
пыталась реанимировать кота. Дула ему в нос, терла лапки и заледеневшие ушки и
давилась слезами. Он лежал у меня на руках такой беззащитный, жизнь еле
теплится… "Только не умирай!" – я даже не понимала, говорю я это
вслух или в мыслях. Анчи – это теперь единственное, что связывает меня с Платоном.
Я так утонула в своих переживаниях,
что не заметила, как мы приехали.
– Кажется, здесь!
Вадим вышел из машины, открыл дверь
с моей стороны.
– Давай животину, а то ты с ней
не выберешься.
