В себя Ирина пришла в больнице. Там она и узнала, что привезли её туда на «неотложке» и сразу же приступили к осмотру. Всевозможные доктора и медсёстры кружились рядом, как рой мух, и девушка с трудом поняла, что вокруг происходит.
– Чёрт возьми, да она в рубашке родилась! – воскликнул один из докторов, обращаясь к другому. – Синяков и ссадин на ней видимо-невидимо, но… Ни одного перелома, коллега!
– Ещё шлем её спас, – сказал ещё кто-то из докторов. – На нём столько трещин и вмятин, будто кто-то специально колотил по нему изо всей силы чем-то о-о-очень увесистым.
В палату вошёл офицер полиции с папкой в руке, и оба врача, увидев его, замолчали. Ирина тоже увидела его сквозь опущенные ресницы и решила не открывать глаз, чтобы избежать вопросов.
– Как она? – спросил офицер, обращаясь к врачам. – Жить будет?
Врачи переглянулись, и один из них ответил:
– Будет-будет, ещё как будет. Только говорить с ней не получится как минимум до утра. Она сейчас спит под воздействием успокоительных препаратов.
– Здоровье у неё в полном порядке, – когда замолчал первый врач, продолжил коллега. – Ни увечий, ни переломов, ни сотрясений. Зелёнка и йод для смазывания царапин – вот и всё, что ей понадобится для лечения.
– Тогда я возьму с вас объяснения и пойду, – сказал офицер. – Где мы можем поговорить, здесь или в каком-то другом месте?
– Нет, здесь смотровая палата, – сказал первый врач. – Сейчас девочку перевезут до утра в общую палату, а сюда в любую минуту могут привезти ещё какого-нибудь бедолагу.
– А что, давайте перейдём в мой кабинет? – предложил второй врач. – Там нам никто не помешает.
– Что ж, идёмте, – пожимая плечами, сказал офицер и вместе с врачами вышел из палаты.
Как только за ними закрылась дверь, Ирина сбросила с себя простыню, приподнялась на кушетке и осмотрелась. Увидев свою одежду на стуле, она мгновенно приняла решение. Перспектива дожидаться утра и дожидаться «копа» с мешком вопросов её не устраивала. И тогда, превозмогая слабость, она встала, подошла к стулу и стала быстро одеваться…
Тихо хлопнула входная дверь. Ирина встрепенулась и отвлеклась от своих воспоминаний. Поняв, что пришла мама, она быстро зарылась с головой под одеяло.
Сразу из прихожей мама прошла в её комнату и остановилась у кровати. Она была одного роста с Ириной, со схожими чертами лица. Длинные, светлые, как у дочери, волосы прихвачены с одной стороны заколкой. В свои сорок пять лет женщина выглядела на тридцать. На ее хмуром лице было написано, что она настроена на серьёзный разговор с провинившейся дочерью. В строгом чёрном костюме, подтянутая и строгая, мама решительным движением сдёрнула с Ирины одеяло и вопросительно посмотрела на дочь.
– Творение Пикассо, а не дочь, – сказала она, рассматривая её. – Ты будто только что с чемпионата мира по кикбоксингу вернулась, доченька, где билась за титул чемпиона мира не с одним, а с десятком противников сразу.
Сгорая от стыда и ожидая длительную воспитательную беседу, Ирина закрыла голову подушкой, давая понять, что не желает слушать язвительных реплик.
– О-о-ох, у всех дети как дети, а ты… – вздохнула мама, присаживаясь на стул рядом с кроватью. – В кого же ты у меня уродилась, бедовая такая?
– Если не в тебя, то не знаю в кого, – хмуро огрызнулась Ирина, убирая с лица подушку. – Может быть, в того, от кого ты меня родила?
– Да, наверное, – хмыкнула мама. – Тот негодяй тоже был авантюристом, как и ты, доченька.
