– Как сходила мальчонка проведать, так и всё… – развела руками старшая, – …подменили её. Мало того, что бледня, так ещё и дрожит сидит непонятно от чего. Ты думаешь, я ничего не вижу?
Дина молчала. Что могла сказать в ответ девушка, которая не то чтобы не хотела поверить своим глазам и принять невообразимое на веру, сама мысль, что подобное творится до сих пор, именно сейчас вот в эту самую минуту в той жуткой палате, а она сидит здесь и ничего не предпринимает, приводила в дикий ужас.
– Ну, что тебя так напугало? – переживала за подругу Света. – Думаю, тебе нужно поработать в день, а то эти ночные смены высосут из тебя последние…
– Никто не пугал меня, – наконец, оторвав глаза от двери и опустив подбородок вниз, ответила Дина.
Правда, получилось весьма фальшиво и натянуто – ей не хотелось вспоминать вчерашний визит к мальчику, только увиденное, как след на сыром песке, навсегда отпечаталось в памяти. Она никак не могла выбросить из головы чёрные глаза и этот жуткий звук, исходящий от ребёнка. Когда девушка пришла домой, не смогла и глаза сомкнуть: весь день пролежала в кровати, ничего не ела и не пила. В итоге так и не отдохнула.
Она старалась собрать мысли и, в конце концов, убедить себя тем, что разыгравшееся воображение сыграло с ней злую шутку и что ей всё это просто почудилось. Вот только это никак не удавалось, и спокойствие в этот день не посетило её душу. Картина ночного кошмара снова и снова всплывала перед глазами, затопляя последние островки хоть каких-нибудь разумных объяснений.
С наступлением вечера, когда Дина вынуждена была придти на работу, её обуял непреодолимый страх темноты. Оно и понятно, ведь ночью придётся идти туда, где находится он… или что-то, что пока не в силах объяснить. Идти к мальчику в палату, туда где повстречался страх. Правда, девушка ещё не знает, что не ей одной.
У неё возникла мысль договориться со Светкой, чтобы она проверяла малыша сегодня, но она тут же прогнала столь соблазнительную идею, поскольку такая просьба безусловно приведёт к возникновению различного рода вопросов. Тем более, что весьма глазастая и чересчур любопытная подруга ещё вчера заметила встревоженное состояние Дины.
Да и как, какими такими словами она объяснила бы ей? «Слушай, подружка, там, у мальчика чёрные глаза и жуткий страшный стон, от которого мурашки по коже. Сходи, посмотри, если не веришь». Светка не просто расхохоталась бы над ней – уже сегодня вся больница бы знала о пугливой молодой медсестре, которой по ночам чудится всякая ерунда, а ей здесь работать ещё не один год. Не хочется набрасывать на себя пожизненный ярлык трусливой истерички. Светлана – женщина не плохая, но вот язык во рту сложен в огромный рулон, и по мере необходимости, по команде хозяина, он имел свойство разматываться и становился очень-очень длинным, порой даже слишком. Поэтому не всё так просто.
Дина всячески уверяла себя в случайной нелепой игре её фантазии. Поначалу у неё даже немного получилось, и внутренние переживания скрылись под покровом усталости и социальных обязательств; но, оказавшись на работе, они вылезли наружу, и её снова охватил страх.
Девушка, во что бы то ни стало, решила поговорить с Димой. В течение вечера она донимала его вопросами «как он себя чувствует» и «не переживает ли он до сих пор разлуку с родителями», но ни слова о «ты сможешь мне объяснить, что, чёрт возьми, вчера произошло». Она спрашивала, интересовалась и наблюдала, старалась найти для себя хоть какие-то объяснения. С каждым словом боязливо заглядывала в его синие глаза, но ничего пугающего в них не находила. И мальчик отвечал ей, как ответил бы любой ребёнок: «всё хорошо», «родители приходили к нему сегодня и, что он по-прежнему хочет домой, очень хочет».
