– Напрасно он так, – прохрипел припавший к биноклю Деркач. – Немцы вояки серьезные. Найдут на него управу. Закопаться бы ему, а не выставляться, как на параде.
Танкисты как будто чувствовали свою безнаказанность и, видимо, бравировали этим. Несколько снарядов уже попали в танк, оставив на нем отметины, но пробить броню не смогли.
– Напрасно, напрасно, – морщился Деркач. Вздохнул. – Ладно. Помог с танками и хорошо. А нам теперь с пехотой управиться надо. – Снова вздохнул: – Жаль, людей маловато осталось… А во втором взводе и ни одного командира. Ну давай, шуруй тут, а я пошел. Гляну, как они там.
И Поляков тоже двинулся по траншее. Потери были большие. Во взводе осталось семнадцать человек, но на дне окопов никто не отсиживался.
– Без команды не стрелять, – дал Димка команду. И добавил уже не так громко: – Подпустим ближе, чтобы бить наверняка.
Метров за сто до наших позиций немцы перешли на бег. Вот тут их и встретили огнем. Поляков не ограничился наблюдением за полем боя, а, удобно пристроившись в окопе, стрелял по мелькавшим в прицеле грязно-зеленым фигуркам. И удовлетворенно кивал головой, когда после выстрела они падали. Стрелок он был отменный. Справа от него ловко управлялся с пулеметом пожилой узбек Салимов. «Молодец», – подумал Поляков о пулеметчике, который не спеша, короткими очередями бил точно в цель. И скоро немцы залегли, а потом и вовсе попятились назад.
До вечера рота отбила еще три вражеские атаки, не понеся существенных потерь.
И третий день боя не принес немцам успеха. Все их попытки атаковать были отбиты. Жаль только наш КВ, так много сделавший для успешной обороны. Он сгорел: немцы нашли-таки на него управу – тяжелый снаряд разворотил броневую защиту танка. Лишь одного члена экипажа легендарной машины удалось спасти, остальные погибли.
Следующее утро выдалось тихим. Видимо, и немцы выдохлись – не атаковали.
К полудню небо затянули черные тучи, пошел дождь. Сначала мелкий, а потом будто небо обрушилось на землю – ливень затопил все вокруг. В траншею, как в корыто, дождевая вода сбегала ручьями, и скоро бойцы стояли по колено в воде. А куда было деваться?
Немцы под дождем тоже не атаковали. Наступило небольшое затишье.
Дождь, почти не переставая, шел целые сутки.
На следующий день в полк прибыло пополнение. Остатки деркачевской роты отвели в тыл. Там бойцы смогли обсушиться и обогреться. Закашляла почти вся рота, но серьезно никто не заболел. Пришло время возвращаться на передовую. Дожди прекратились. Ночью уже подмораживало, но это никого не пугало – наша армия перешла на зимнюю форму одежды. Красноармейцы не только просушили промокшее обмундирование, но и тепло оделись.
В первых числах ноября легкий морозец не отпускал уже и днем. Дождь сменился снегом. Поле сразу побелело, хотя снегопад не был сильным. Редкие снежинки кружились в воздухе, мягким ковром устилая землю. Такая погода только радовала бойцов. «Вот теперь фашисты почуют русскую зиму, – шушукались они. – Посмотрим, как эти гады на снегу со льдом попляшут». Они видели, как легко были одеты фашисты.
Вечером в расположении роты появился командир полка комбриг Калашников. Он прошел по позиции, поговорил с прибывшей молодежью. Похвалил Деркача за подготовку к обороне. Напомнил, что оборона – это хорошо, но и к наступлению надо готовиться. Потом обернулся к Савельеву:
– Что-то не вижу я автоматчиков. А ведь мы партию автоматов недавно получили.
