Жихарь подрулил к шикарному дому, возле которого стояло много машин, припарковался, вышел из машины – и тут зазвонил телефон. Взяв трубку, Жихарь краем глаза успел заметить, что звонок идет от Стрижа.
– Говори, – ответил он.
– Шеф, он в Краснобане, только что звонил в Задонск; сказал, что у отца. Пока всё.
– Вы где?
– Через пятнадцать минут подъезжаем.
Жихарь назвал адрес, где он находился, и протянул руку к звонку возле больших ворот. Они автоматически открылись, и, после того как машины въехали в просторный двор и остановились у парадного входа, на крыльце появился мужчина с богатырской фигурой, который вышел приветствовать приехавших.
– Филя, мамма мия! Братуха, сколько лет, сколько зим!
– Здорово, Жи, тоже рад тебя видеть. – Филя раскрыл широченные объятия, и Жихарь скрылся в его мощной мускулатуре.
– Какими же судьбами, Жи? – спросил Филя, доставая приятеля из «западни».
– Да ехал мимо, – ответил Жихарь, – дай, думаю, «хлебничка» проведаю. А ты что, не рад гостям?
– Да рад я тебе, Жихарь, рад. Ты ведь по гостям просто так не разъезжаешь. Ну, пойдем на верандочку да потрещим. Мои ребята твоими займутся, не переживай.
– Ну, пойдем, пойдем, – ответил Жихарь, – потрещим о том о сем.
–А вот и девочки, – входя в коттедж, сообщила Ниночка с дежурной улыбкой сутенерши.
– Погоди пока, – резко оборвал ее Заболотний, – нам поговорить надо. Не мешай, потом позовем.
– Все понятно, – ответила она, – вам только нужно будет поднять трубочку и сказать, когда освободитесь. – И она вышла, увлекая за собой «работниц массажа».
– Ну что, Саша, есть еще информация? – спросил Гапон.
– Есть, Андрюша, – ответил А. Б., – только сначала давай определимся: ты хочешь быть в деле?
Бывший опер слегка сощурился, и в глазах его блеснул недобрый огонек, от которого у А. Б. по спине пробежали мурашки. На мгновение ему показалось, что он снова находится в вонючей камере ИВС, куда его посадили всего лишь на несколько минут, для того чтобы он понял, что его ожидает в случае несговорчивости.
Когда А. Б. переступил порог камеры ИВС, в него сразу же впились несколько таких взглядов.
– Ты кто будешь, мил человек? – спросил его один из заключенных, сидящий за столом справа от входа.
А. Б. окинул взглядом ужасную комнату, в которую он попал. Слева от него стояла параша, вонь от нее расходилась по всей камере. Прямо от входа, под потолком, располагалось маленькое зарешеченное окно с таким грязным стеклом, что, взглянув на него, нельзя было понять, день на улице или ночь. Камеру освещала только тусклая лампочка, терявшаяся в облаке густого табачного дыма. Сзади стола на нарах лежали люди и, приподняв головы, с интересом смотрели на вошедшего.
– Так ты что, язык проглотил, что ли? – требовал ответа человек за столом.
У него было огромное круглое лицо с приплюснутым носом, а над колючими глазами висели густые брови. Он был похож на борова. Тело его напоминало большой мешок, набитый салом, на котором висела грязная тельняшка без рукавов, а руки покрывала татуировка.
– Я… я… – А. Б. никак не мог начать говорить, настолько увиденная им картина повергла его в шок.
– Батюшки, да это же, кажись, мусорок! – донеслось откуда-то с нар.
И народ на нарах стал оживленно переговариваться. Несколько человек спустились, и один из них, подойдя к А. Б., отрезал ему путь к двери. Когда А. Б. рассмотрел и узнал его лицо, он невольно охнул и присел от страха. Это был один из его подопечных, которого он сам лично избивал и сажал за решетку.
