– И именно поэтому вы не можете оставить их у меня! Я знаю, что век драконов долог – я слышал о долгожителях, которым насчитывается две тысячи лет, но я не проживу столько! Я умру раньше, чем эти малыши успеют подрасти.
– Совершеннолетие наступает в двадцать лет, тогда же они впервые смогут принять человеческий облик.
– Пусть так… Но я уже буду стариком, ещё лет тридцать после, и я умру. Вы хотите для них такой участи?
– Я не хочу, чтобы они вовсе находились здесь, но уже ничего не поделать.
Дракон разозлился и потому повысил голос, что удивительным образом подействовало на Кая. Он вжал голову в плечи и замолчал, ощущая себя ребёнком, провинившимся перед отцом.
– Ты добился своей цели, маг, – спокойно, но холодно продолжил дракон. – Запечатлевшись на тебе, они также будут отдавать тебе свою магию. Ты разделишь с ними их жизнь, и твой век будет столь же долог. Тем более что привязал ты к себе сразу двоих.
На этот раз Кай окончательно потерял дар речи. Его уже не пугала злость старого дракона, не пугало и его презрение. Он только сейчас осознал, что, похоже, и в самом деле добился своего. Жаль только не был уверен, что оно стоило такой цены.
Кая одолевала буря разнообразных эмоций. За каких-то несколько минут он успел передумать столько дум, что начал путаться в них, как и в собственных чувствах. Он даже не ощутил восторга от удавшегося ритуала – вспыхнувший было триумф угас почти мгновенно, не оставив и следа. Разве что лёгкий привкус гордости, который сменился горьким послевкусием, когда он вспомнил, что в подвале ещё предстоит прибраться после ритуала.
Подавив подступающую панику, Кай начал рассуждать более спокойно и прикинул возможные последствия. Почти тут же захотелось взвыть, как от головной боли, – он даже в кошмарном сне не мог представить себе такое! В голове и в душе царил хаос из обречённости, радости – ведь бессмертия он, по сути, добился, ничего толком не совершив, – а ещё тоски, страха и ярости. Но именно последние два чувства взяли верх.
Как раз в этот момент, на свою неудачу, один из дракончиков прошёлся коготками по его ноге, ещё и задев старую рану, что заставило Кая вскрикнуть от боли и злости. Этой мелочи оказалось достаточно, чтобы зажечь, будто спичку, пламя его раздражения. Он грубо столкнул с себя драконов, едва не пнув одного из них вдогонку, и рывком поднялся на ноги, с холодной решимостью взглянув на старика. Кай намеревался доказать, что связь человека с драконами невозможна, если понадобится – угрозами, лишь бы только избавиться от обузы. Малыши, видимо, почувствовали его настроение и потому не рисковали лезть к нему, а, понурив головы, отошли в сторону и теперь жались друг к другу, словно каждый искал защиты в собрате. И боялись они явно мага, который пока не сказал и слова.
– Я отказываюсь! Может, я и хотел бессмертия, но не такой ценой. Это безумие! Я не могу их воспитывать.
Пусть Кай и кричал, его собеседник, казалось, не заметил этого. Позволив ему выговориться, он приподнял одну бровь, выражая сомнение, и только после заговорил. Тем же медленным скрипучим и в то же время мягким голосом, которым обратился к нему в самом начале:
– Воспитывать их буду я. Я говорил тебе об этом, но ты, видимо, прослушал. Никто не доверит человеку, тем более совсем ещё мальчишке, воспитание детей. И усвой ещё кое-что, видимо, эту часть ты тоже прослушал: ты никогда не будешь им отцом. Ты им скорее брат, близкий друг, родственная душа, если так тебе будет понятней.
