Запечатление - страница 26

Эл закончил речь недовольным ворчанием, но Кай только усмехнулся, стараясь как можно ниже наклониться к тарелке, чтобы скрыть улыбку. Он знал это всё, но не мог отказать старику в удовольствии поучить его.

Это был первый вечер, когда драконы заснули без любимого мага под боком. Уставшие, вымотанные, они свернулись клубком, едва зайдя в комнату, и сладко, широко позёвывали, пока Кай закрывал дверь, прощаясь с ними. Укладываясь, он ещё долго ждал привычного зова, не предпринимая даже попыток уснуть, ведь знал, что тот должен быть, они и получаса без него ночью прожить не могут.

Но когда и через полтора часа он не ощутил чужой тоски, забил тревогу уже сам. Вместо того чтобы воспользоваться ситуацией и постараться выспаться в удобной и мягкой постели, он рисовал в воображении всевозможные ужасы, которые могли с ними случиться. Вдруг они полезли в окно и вывалились из него? С их размерами разбить его не столь сложно. Или подрались из-за места, и тогда Виктер, будучи более хрупким, вполне мог лежать сейчас и скулить от боли в переломанном крыле. Или же засорилась каминная труба, и дым заполнил комнаты, малыши угорели в нём и потому не звали на помощь – задохнулись раньше, чем поняли, что произошло.

С каждой минутой картинки рисовались всё более жуткие, и не успокаивала даже вполне трезвая мысль, что, если бы что-то случилось, Кай бы наверняка почувствовал страх, боль, панику… да что угодно! Но всё равно то и дело находилось оправдание, почему они не могли позвать на помощь. Изведённый окончательно, разозлившись на самого себя, Кай пошёл в башню, уверенный, что только заглянет, убедится, что всё в порядке, и уйдёт.

Малыши мирно и крепко спали, не потревоженные даже скрипом отворившейся двери. Только чья-то лапка, торчащая из общего клубка, нервно дёрнулась, да ещё кто-то ударил хвостом. Кай облегчённо выдохнул. Уходить к себе разом расхотелось. Пришлось устраиваться рядом, как можно дальше от общего клубка, чтоб ненароком не потревожить чужой сон.

– Выглядишь ужасно… У тебя гусиное перо в волосах.

Эл разливал свежезаваренный чай по кружкам и обеспокоенно осматривал Каилила, который едва мог оторвать голову от стола. Он уже давно замечал, что мальчик не высыпается, и с каждым днём это отражалось на его лице всё ярче: нездоровая бледность, светло-лиловые синяки, опухшие веки и общая вялость. С каждым днём эти признаки всё усиливались и достигли того пика, когда молчать уже нельзя. Кай едва разлеплял веки и вряд ли мог разглядеть, что у него в тарелке, – взгляд его казался туманным.

– Я не высыпаюсь… Просыпаюсь по несколько раз за ночь. То кому-то из них вздумается кусаться во сне, то царапают меня когтями, если им что-то снится. А иногда и вовсе топчутся, расхаживая по мне. Ещё в башне холодно, под одеялом куда ни шло, но к утру оно обычно оказывается скомканным и стянутым с меня – им под ним жарко, а поверх укладываться они отказываются. Ещё и сами эти одеяла… Они старые, свалявшиеся, и лежать на них неудобно, наутро всё болит.

По общему несчастному виду и тому, как текли потоком слова, стало ясно, что маг давно ждал возможности излить душу. Он жалобно глядел на старика, вцепившись в кружку с горячим чаем как в спасение, и явно ждал, что тот подскажет ему какое-нибудь решение. Эл придал лицу озабоченное, задумчивое выражение, стараясь показать, что он в самом деле всерьёз размышляет над проблемами мага. В действительности он не понимал, чего мальчишка так всё усложняет. За те несколько недель, что прожил здесь, он, конечно, видел, как Кай шастает в комнату к дракончикам каждую ночь, но никогда не предполагал, что тот делает это не по своему желанию.