– Сыночек, ты мое все, – она обнимает меня, а затем через мгновение приступает к протирке столешницы слегка влажноватой тряпочкой цвета молодой моркови.
На кого я учусь? Вам же интересно? Есть в столице один театральный институт, куда я смог поступить на бюджетной основе благодаря своей эрудиции и складу ума. Образовательная система в стране пребывает на таком уровне, что мне не понадобилось много усилий, чтобы справиться со вступительными экзаменами по английскому языку и математике. Надо быть полным, непрошибаемым глупцом, чтобы оказаться на задворках учебного заведения.
Родители предлагали мне стать программистом, как все, но я всегда понимал, что мой мозг работает в другом ключе. Природа наделила, как мне кажется, меня хорошими актерскими данными. Кто знает, вдруг когда- нибудь вы увидите славного мальца в летнем блокбастере на больших экранах своего кинотеатра. Вообще, искусство должно быть неотъемлемой частью любой человеческой жизни, без него я не представляю своего существования.
– Чарли, ты рановато сегодня, – улыбается Памела Вертиго и поправляет свои рыжеватые локоны. Она не из тех девушек, от одного вида которых ты испытываешь головокружение. Понимаете, в любом обществе, будь то студенческий поток, то коллектив на работе, есть такие особы, как она: белая ворона, которая старается найти общий язык хоть с кем- либо, а когда ты выглядишь безобидно и не стараешься казаться крутым и недосягаемым, то выбор таких как Памела падает на тебя, а там пиши пропало.
– Ага, – отвечаю ей. Мы пока находимся вдвоем у дверей в просторную, но запертую комнату, где нас ожидает урок истории театра. Однокурсники, впрочем, как и преподаватель, еще не удосужились подойти к аудитории.
– Знаешь, я тут читала вчера про многоженство на Ближнем Востоке, такая занятная тема, – говорит Памела, не сводя с меня глаз.
– И на что ты намекаешь? – разрываюсь смехом. – Третий всегда лишний. Нет?
– Я просто, – смущается девушка и начинает судорожно жестикулировать. – Интересной оказалась статья в гугле…
– Знаешь, есть и многомужество, – прерываю ее и улыбаюсь. Сколько же нелепицы есть в нашем бестолковом мирке!
– Реально? – у нее округляются глаза. Боюсь представить, что с ней станется, если я поведаю девочке про существование четвертого закона Ньютона.
– Ну, да, – произношу и вскоре добавляю: – В Непале и Бутане ввиду низкой рождаемости зачастую двое мужчин, обычно братья, берут себе одну жену на двоих. Полиандрия – это редкое явление, но оно имеет место быть.
– Ты такой умный, Чарли, – говорит Памела и расплывается в широчайшей, сравнимой с протяженностью железнодорожных путей в какой-нибудь России, улыбкой. Мне порой ее становится жалко, ведь я не способен полюбить Вертиго, особа не в моем вкусе. Дело не только во внешности, а в чем-то неосязаемом. Не могу с ней быть и точка.
Моим идеалом является такая девушка, которая будет и красивой, и умной. Требования ко второй половинке может быть слегка завышенные, но когда вы идете в продуктовый магазин купить яблоки, разве кто- то заставляет вас брать те, которые еще не созрели? Без понятия, сколько мне понадобится времени для того, чтобы найти в этом холодном и жестоком мире родственную мне душу, но ради галочки я не готов связывать себя отношениями с Вертиго. Ни рыба, ни мясо. Никакой индивидуальности.
– Я вижу, вы уже на месте, два ангелочка, – ухмыляется Джо Амберкромби. Мой лучший друг с детства. Худощавый, как щепка, парень знает, что мне не интересна наша общая знакомая, но он любит каждый раз подкалывать меня. Будь он известным писателем, то уже давно ради забавы и малой пакости издал бы книгу, где я с Памелой испытываем сильнейшее влечение друг к другу, но, к счастью, ему не хватает ни таланта, ни денег на воплощение чего-то подобного.
