Машина плавно повернула и спустя минуту остановилась. Седовласый водитель, одетый в форменный костюм, заглушил мотор. Но Лана, завороженная видами, не торопилась выходить. Сидящий рядом Георгий прикоснулся к ее руке:
– Приехали.
Вздохнув, она открыла дверцу, и туман завернул ее в прохладную пелену. Пальцы сжали кожаный клатч, каблучки гулко застучали по асфальтированной дорожке. Прежде чем уехать, шофер посигналил, и Лана вздрогнула, услышав гудок. В памяти тут же вспыхнул свет фар, пронзающий тьму, а в ушах зазвенел визг шин… Какие-то смутные, обрывочные образы, которые с натяжкой можно назвать воспоминаниями об аварии.
Спокойно. Все прошло. Вдох-выдох.
Держа мужа под руку, Лана вошла во двор. С трудом разглядела ступени и дверь, с замиранием сердца переступила порог и, оказавшись в просторном коридоре, зажмурилась. Надеялась, что, когда откроет глаза и увидит знакомую обстановку, все вспомнит.
Однако ничего не случилось. Она смотрела на все так, будто никогда не видела. Когда заглядывала в комнаты, в душе шевелилось лишь любопытство, не воспоминания. И это удручало.
Интерьер дома был оформлен довольно интересно, в стиле авангард. Все настолько яркое, броское, оригинальное, что захватывало дух. Каждая стена была выкрашена в свой цвет, особенно выделялись окна и дверные проемы, округлые, сделанные в форме арок. Потолок дополняли ярусы и ниши. Повсюду были цветы в красивых кадках и картины в стиле абстракционизма. Завороженно глядя по сторонам, Лана остановилась посреди гостиной. Ее взгляд замер на портрете, в котором угадывались знакомые черты. Кажется, она знает эту девушку с длинными светлыми волосами и серо-голубыми глазами, слегка вздернутым носом и дугообразными бровями… На картине она в элегантном платье, а в ушах сверкают маленькие бриллианты.
«Это я, – мысленно усмехнулась Лана. – Только та, прошлая…»
– Ну что, есть какие-то проблески в памяти? – Жора погладил ее по руке. – Это ведь ты делала дизайн-проект дома, каждую деталь прорабатывала… Не помнишь?
Она расстроено помотала головой.
– Ну ничего, со временем все вспомнишь. Дома и стены лечат, – он ободряюще похлопал ее по плечу, но Лана не была в этом так уверена. Все вокруг казалось незнакомым и чужим. Даже девушка на портрете.
– Ладно, сначала поднимемся в спальню, а потом пойдем пить чай, – небрежно бросил Георгий и поставил чемоданы в угол – как будто они вернулись из дальнего путешествия, а не из клиники.
Здесь не было специфического больничного запаха, снующих туда-сюда медсестер, зато было много пространства и света, приятная цветовая гамма, которая, по замыслу, должна вызывать положительные эмоции. Однако Лана почему-то чувствовала лишь дикую усталость. Избавившись от верхней одежды, она села в кресло и потерла виски.
– Заглянем к тебе?
– Ко мне? – удивилась она. – У нас что, разные комнаты?
– Можно и так сказать. Я прихожу поздно, когда ты уже спишь, часто уезжаю в командировки. Поэтому спальня считается твоей.
Лана кивнула. Поднимаясь по стеклянной лестнице, она смотрела вокруг и все больше укреплялась в мысли, что домашняя обстановка не поможет восстановить память. Какую вещь ни возьми – все незнакомое! С трудом верилось, что это она продумывала интерьер, подбирала каждый штрих, каждую мелочь. Ни одного проблеска! Будто речь о другом человеке, а не о ней. От грустных мыслей глаза защипало.
