Записка из зала - страница 4

ВОПРОС: Да, Терентий, любовь не раздумывает, не взвешивает, не присматривается – это так. И если кто-тоначнет говорить влюбленным о том, что в совместной жизни им предстоит немало испытаний, они, даже если согласятся с этим, все равно будут искренне уверены в том, что у них-то непременно получится жить в любви… Но, увы, так получается не всегда. И любовные лодки разбиваются не только о быт… Какие же умения должны присутствовать и в голове, и в сердце человека, чтобы сохранить данную Богом любовь? И всю свою жизнь повторять слова: «Спасибо, сердце, что ты умеешь так любить».

Терентий: Да, все верно. Это действительно очень непростой вопрос. Любовь, как я уже говорил, есть дар, дар человеку от Бога. Как же его сохранить, не расплескать, не растерять, но более того, как его приумножить? Начну с того, что даром любви в нас и во всем, о чем вы спрашиваете сейчас, касаясь его сохранности, распоряжается Господь. Он и приумножает, Он и сохраняет, Он и отнимает. И потому ответ относительно наших действий, которые направлены на то, чтобы любовь сберечь, вполне очевиден. В тот самый момент, когда в наше сердце пришла любовь, мы, сами этого не осознавая, были в таком состоянии, которое являлось угодным Богу, — вот и пришла к нам любовь. Если мы делаем что-то угодное Господу, то любовь не заставляет себя ждать. Она поселяется в нашей душе и сразу начинает расти. Совершите что-то благое – и вы сразу почувствуете этот непередаваемый аромат любви в своей душе. Исходя из сказанного, будет верным считать, что во имя любви следует продолжать жить и делать то, что Богу угодно. А Ему угодно, чтобы мы жили и не грешили, а согрешив, каялись, стараясь исправиться. Ему угодно, чтобы мы умели жертвовать, творить милостыню, взращивать в себе добродетели благочестия и стремились стяжать благодать Духа Святаго. По моему разумению, все это, если оно присутствует в человеке, и сохраняет в нем данную Богом любовь.

ВОПРОС:Желание человека жить долго вполне понятно, и, тем не менее, мы склонны постоянно торопить время: мечтаем, чтобы поскорее настало лето, чтобы дни бежали быстрее от понедельника до пятницы… Понимаем, что этим самым мы как бы приближаем завершение нашей жизни, но все равно твердим: эх, кабы побыстрее… И все реже звучат слова: «Остановись, мгновение, ты прекрасно!» Интересно, почему?

Терентий: Да, это так. Верно вы подметили, но есть ещё и другой феномен. Смерть соединяет нас с Богом, с тем, Кого наша душа ждет и о Ком томится. И всё же мы совершенно не спешим умирать. Но обо всём по порядку. Те аспекты, что вы обозначили в своем вопросе, как и всякое иное стремление ускорить процесс жизни, есть ярко выраженный показатель нашей общей неразвитости. Неосознанность проживания всякого мгновения не позволяет нам извлекать из него благодать, вот мы и торопимся, на что-то надеясь в будущем. Это немного похоже на то, как неумеха чистит картошку. Вспомните: он берет клубень и срезает кожуру толстым слоем, торопясь и не выковыривая глазков, и потому половина продукта выбрасывается. Он спешит, все куда-то спешит. Он не осознает, что и как делает, он пока ещё не развит для этого. Теперь вспомните, по описаниям, как ели картофель в блокадном Ленинграде, а ели чаще всего с кожурой. Они, голодные и измотанные жизнью люди, были в теме, как говорится, глубоко в теме происходящего, были осознанными и проживали всё медленно и основательно.