Мартина вернула записку Максу. Он еще раз прочел ее и заговорил о более существенном:
– Как вы думаете, почему она пишет о смерти из-за болезни? Вы утверждали, что относительно болезни дело обстояло не так уж плохо.
– Да, но при регулярной терапии. Вероято, теперь у нее нет возможности лечиться.
Сказанное совпадало с соображениями Макса, и он, соглашаясь с мнением клиента, кивнул.
– О какой тайне она пишет? Вы имеете о ней какое-нибудь представление?
– Никакого, господин Вундерлих. Для меня это такая же загадка, как и для вас.
Пожалуй, спрашивать было больше не о чем. Макс громко, чтобы слышали все, поинтересовался:
– Фрау Хайзе, у вас возникли какие-либо соображения по существу услышанного и увиденного сегодня?
От неожиданности столь официального обращения Мартина даже вздрогнула. Она пожала плечами и сказала:
– Нет, господин Вундерлих. Разве что, если все, что мы узнали сейчас, – это правда, я разделяю надежду господина Хильберта увидеть женщину, которая ему нравится, живой. Не так ли, господин Хильберт?
Возможно, этим вопросом она хотела вызвать какую-то явно поддельную реакцию клиента, что бывает иногда, когда у человека рыльце в пушку. Но ни тени фальши не было на лице клиента, и голос его прозвучал вполне искренне:
– Безусловно, фрау Хайзе. Я сойду с ума от радости, если Жаклин действительно жива. Правда, как вы понимаете, непонятных моментов здесь очень много. Но, пожалуй, вы согласитесь, что я был прав, когда утверждал, что Дитмар Гундер скверный человек. Нужно торопиться. Может случиться все что угодно, – лицо его стало серым, а глаза увлажнились.
Макс же сказал:
– Да, господин Хильберт, в деле столько непонятного, что мы должны подумать, возьмемся ли за него. Я прошу два дня на обдумывание. Потом мы, возможно, подпишем контракт. Я позвоню вам, – и добавил: – Все любезно предоставленные вами документы мы временно забираем.
Клиент молча кивнул и поднялся с дивана. Мартина проводила его до двери.
Лето уже набрало полную силу. После обеда было жарко. Небольшое уличное кафе, расположенное на тенистой стороне улицы, где уселись Макс и Мартина, было полно посетителей. Свободных столиков не было. Сыщик и его помощница уже выпили по кружке холодного пива и вяло пережевывали жареные колбаски, про которые ценник в витрине говорил, что они полуметровые. Столь длинными они, конечно, не были, но все же превосходили по длине обычные. Прошло уже два часа с тех пор, как Мартина проводила клиента до двери. В головах обоих был полный раздрай, и они просто поехали куда-нибудь подальше от Шиллерштрассе, чтобы перекусить.
Первым дожевал колбаски Макс, и он же первым прервал молчание:
– Что скажешь, писательница? Лихо закручено?
Мартина с полным ртом лишь кивнула. Макс продолжал:
– Может быть, сначала о твоем романе? Я прочел.
Мартина наконец дожевала колбаску, выпила остатки пива и сказала:
– Нет. Мой роман подождет. Тут, похоже, новый зреет. Ты же видел, как посерело лицо господина Хильберта? Время действительно не терпит. Кроме нас, помочь ему некому.
– Кстати, ты обратила внимание на слово «они» в записке якобы Жаклин. Что бы это значило? Совсем забыл спросить мнение клиента на этот счет. Хотя думаю, что он не имеет об этом факте никакого понятия.
– Могу только сказать, что кроме этого Дитмара Гундера есть еще кто-то, кто знает про какую-то тайну.
– Совершенно логичный, но абсолютно туманный вывод. Кстати, что думаешь о клиенте?
