После такого тройка пока ещё оставшихся в живых готовились к самому худшему – и оно наступило – к вечеру другой подполковник, ни о чём не спрашивая, вынес в коридор и раздал направления ОБРАТНО в Нижний Новгород, в штаб 60-й танковой дивизии, располагавшейся тогда на окраине города. Сорокин следующим утром с позором вернулся в родное общежитие, из которого позавчера навсегда уходил «на фронт». Общага была на месте, но перестала быть родной – вернулись первокурсники с картошки и выпускник стал совсем чужим, места для него не нашлось. Переночевать матёрому парню всегда есть где, но именно позавчера, на пороге новой жизни, Сорокин порвал с прошлым, сжёг мосты и обрубил концы вместе с хвостами.
Именно поэтому после обеда он уже стоял у дверей строевой части штаба, получил бумагу, выяснил, что теперь он – командир 1 взвода 1 мотострелковой роты мотострелкового батальона 14 гвардейского танкового полка, в канцелярии батальона он ночевал 4 дня. Получил форму, встал на довольствие, подержал в руках своё оружие – ПМ (получил на складе и сдал в оружейку), был представлен комбату (подполковник Мурдид), его ротный был в отпуске, личный состав на полигоне (состава оказалось 9 человек, батальон был «кастрированным – кадрированным» и укладываясь спать на диване в штабе батальона услышал через фанерную заборку приговор комбата: «Нагнали двухгадюшников – тупее самого последнего узбека!»
«Кто в армии служил, тот в цирке не смеётся…»
«Нечего ссать, бойцы, танк сделан гореть, а не тонуть» – на этой оптимистической ноте комбат – 1 майор Кочкин закончил инструктаж личного состава вверенного ему танкового батальона перед учебными занятиями на тему «Преодоление водной преграды по дну своим ходом». Дело происходило летом 1983 года на дивизионном учебном полигоне, 11 танков Т-62 (10 ротных и машина комбата) располагались в линии, а перед небольшим (70* 150 метров) озером выстроился поэкипажно личный состав 3-й роты. На правом фланге – экипаж командира роты во главе со старшим лейтенантом Кирпичёвым, далее – командир первого взвода лейтенант Усманов, затем два экипажа первого взвода, затем командир второго взвода лейтенант Сорокин + ещё два экипажа. На левом фланге три экипажа третьего взвода под командованием лейтенант Чигина.
Танк весит 40 тонн и обязательно утонет в любой луже глубже 2 метров, но не потеряет сцепления с относительно твёрдой поверхностью. Этим свойством решили воспользоваться наиболее безжалостные умы МО СССР. Была придумана система воздухозабора (труба диаметром 60см и длиной 4 метра крепилась на люке заряжающего), изоляции двигателя и частичной герметизации боевого отделения. Экипаж за прибрежными кустами производил лихорадочные манипуляции с техникой, закрывал люки по боевому и начинал молиться всем богам, чтобы механик водитель не отклонился от указателя гирополукомпаса (прибор настраивался на ориентир на другом берегу), а двигатель не успел перегреться. Танк входил в воду, как кувалда, все триплексы сразу темнели, изоляция, и правда, была частичной, вода струилась сверху и заливала командира, наводчика и заряжающего, которые крепко сжимали сумки с ИПС (изолирующий противогаз спасательный – мини-акваланг армейского дизайна: сплошная резиновая маска, соединённая с баллончиком для воздуха запасом на 10 минут). Если танк не сможет преодолеть водный барьер и остановится под водой из-за перегрева двигателя (он изолирован, лишён охлаждения и танк может проехать в таком режиме максимум километр) – нужно триплексы выдернуть, дождаться полного затопления машины, уравновесить давление и открыть командирский люк, через который организованно покинуть машину, т.е. всплыть, если сможешь.
