Через два дня майор получил выговор за недостаточное оборудование позиций для бронетехники и отправился на рыбалку. Впереди ехал комбатовский танк с номером «301», за ним в колее пробиралась «шишига», за рулём сидел Сорокин, в кузове 6 солдат. Танк выехал к небольшому озеру, встал у самого уреза, опустил ствол, треть диаметра среза ствола ушла под воду, раздался холостой выстрел – озеро взбурлило, вспенилось и покрылось оглушённой рыбой. Сорокин с солдатами разделись и азартно полезли в воду, не чувствуя холода, начали собирать рыбу на те же плащпалатки, мелкую не трогали. «Я сюда через пару лет ещё наведаюсь, пусть растёт и множится» – пояснял майор. «И тот, кто не ел из того котла, не сможет добра отличить от зла…» (Р. Киплинг) Это для тех, кто никогда не пробовал ухи из свежепойманной рыбы, сваренной «с дымком» в солдатском котле посреди осеннего сумрачного леса.
Укрепив тылы, батальон взялся за боевую подготовку: вырыли капониры, упражнения по заряжанию и разряжанию, маскировка, теория, выполнение норм, техобслуживание и венец всему – «пеший по танковому» – прохождение маршрута будущих учебно – боевых действий из района развёртывания до рубежа атаки. Всего прошагали километров 20, вначале полковой колонной, разбились по-батальонно, поротно, повзводно и, наконец, поэкипажно – в колону по одному четверо танкистов-механик, командир, наводчик и заряжающий. С рубежа атаки каждый экипаж занял свою «дорожку» и начал знакомство с целями. По очереди поднимались контуры танков, БТР, пушек, пулемётных гнёзд, «гранатомётчики», «стрелки».
Первый день пробежались рысью, второй – вдумчиво, только с рубежа атаки до рубежа свёртывания. Цели были расписаны, распределены между экипажами, определена дальность до каждой, заучена очередность появления. «Всё зависит от пакости начальства» – делился комбат с командирами рот и взводов – «не факт, что всё поднимут, может быть порядок появления целей изменён, танкист должен наблюдать всегда и везде, реагировать сразу и мгновенно принимать решение. Башками вертите на 360 градусов, а то я их вам сам пообрываю!»
Главное началось с вечера – получение и погрузка боекомплекта (наш комбат нас уже загрузил!), строевой смотр, политбеседы, накачки, инструкции и предупреждения. Отбой в 21—00, подъём – 4—00. Сварили оставшуюся рыбу, нажарили грибов, напились чаю. «Лучше летом у костра, чем зимой на солнышке» – внушал комбат – «Солдат должен быть сыт, а офицер свеж, вперёд на мины, за орденами! Не зря же я вас дрючил, пора кончать, Сорокин. Понял меня?». «Так точно, товарищ майор!». «Если промажешь – с тебя «Столбы». «А если попаду?» «Тогда с меня!».
«Начали, самцы» – в шлемофоне рык комбата – «пошли вперёд, вперёд, нас ждут вино и бабы!». Начали, начали, полковая колонна распалась на батальонные, на ротные, на взводные. «К бою!» – рассыпались 94 танка в две неравные и неровные линии. В танковом шлёме рёв мотора звучит как урчание, визг пулемёта – как стрекотание, но пушечный выстрел пробирает до костей, благо она, голубушка, совсем рядом. Появились первые цели, началась пальба из главного калибра. «Цель!». «Дорожка!». «Выстрел!». «Откат нормальный!». «Геша, не спи – ЗАРЯЖАЙ!». Выстрел, цель поражена, сладкий дым «Беломора», запах пороховой гари и отстрелянных гильз, пот, весёлая ярость удачи.
В батальонной шеренге танк Сорокина второй справа, если смотреть сзади, от НП Лушева. Прошли два рубежа, цели встали вразнобой, но вовремя, 3 наводчика сделали 14 выстрелов – 6 мимо, целей для пушек было 8, пулемётных – 9, все поражены. Стоп! Почему 8, должно быть 9! Ладно, проехали…
