Записки церковного сторожа - страница 18

Почему я не сел за работу сразу?!

Это уже крик и у меня нет ответа. Кстати, а что я делал, после того, как пришел домой? Ничего… Бродил между компьютером, телевизором, телефоном и вчерашней газетой. Я играл в шахматы, о чем-то долго говорил с Сережкой по телефону и краем глаза смотрел телевизор. Или наоборот: краем глаза читал газету, краем другого косился на телевизор и рассказывал жене что-то веселое.

Все!.. И не было никакого ощущения катастрофы. Я просто жил… Мне было хорошо, легко и радостно. Возможно, это даже было похоже на счастье… У меня было все: еще ноющая во всем теле, но уже побежденная усталость, красивая и добрая жена, разговорчивый друг, компютер-интренет, шахматы, телевизор и все последние новости на выбор.

О какой катастрофе ты говоришь, Алеша?!..

О той, в которой была незаметно побеждена моя настоящая радость.

Я поднимаю кулак на монитор.

«Убью, сволочь!..»

Мысль похожа на вопль сумасшедшего. Я не хочу убивать монитор, я вообще никого не хочу убивать, разве что самого себя. Но не до смерти. Что бы только потом сказать самому себе, лежащему на полу, понял, гад, что за такое делают?!.. А теперь вставай.

Выключаю компьютер. Жена просила почистить снег возле дома. Вот и иди!.. Чуть было не добавляю «… иди к черту!» Недовольство бурлит как кипяток.

На ходу надеваю свитер. Уже в прихожей – ботинки, шапку, перчатки.

Жена удивляется:

– А куртку?

Сжимаю зубы: к лукавому куртку!.. Мне и так горячо как в аду.

Я беру на веранде лопату и буквально набрасываюсь на снег. От порожек веранды до калитки – метров двенадцать и я прохожу со скоростью взбесившегося трактора. У калитки мне приходится сбросить обороты – мешает сама калитка, столбы забора и намерзший лед под водосточной трубой.

Останавливаюсь, чтобы отдышаться. Смотрю на белесое, неживое небо… Потом вокруг. Ничего интересного – снег, и крыши домов под снегом. В осеннем лесу так торчат из листвы толстые шляпки грибов.

Передергиваю плечами: бр-р-р!.. Холодно почему-то. Хотя в пять или шесть утра наверняка было холоднее, но мне так не казалось.

Ералаш в голове немного успокаивается и я вдруг ловлю себя на мысли, что мне неприятно вспоминать и сравнивать себя с тем, каким я был, когда чистил утром снег возле храма. В одну реку нельзя войти дважды… А почему? Река течет и в ней другая вода? Не только. Еще идет время и меняешься ты сам.

Смотрю себе под ноги и лениво бью лопатой по намерзшему льду под водосточной трубой. Потом снова осматриваюсь вокруг. Действительно холодно, почему-то… Работа не согрела, и особенно сильно мерзнут руки.

Я медленно, волоча за собой лопату, возвращаюсь домой.

Наташка сидит на кухне. У нее испуганные и какие-то пустые глаза.

– Леша, ты же болел вчера…

Это снова про то, что я не надел куртку.

Я не даю договорить жене и отмахиваюсь:

– Хватит!

– Что значит, хватит? – Наташка делает вид, что обиделась: – Почему ты такой сегодня?

Я не был таким утром, когда пришел. Ты же видела это, Наташенька. Утром я был самым счастливым и самым добрым человеком на свете. Но я все потерял… Даже не потерял, а растратил. Как, почему и что я купил на растраченное, я не знаю.