Записки для моих потомков - страница 4

Павлик ответил, что да, наверняка. Возможно, клад где-то рядом. Очевидно… Скорее всего, именно здесь… И Павлик забегал кругами, размахивая руками и крича:

– Точно! Несомненно! Бесспорно! Конечно, клад здесь! Под этой беседкой, она же старинная!

Потом резко остановился напротив меня:

– Говори быстро, твой прадедушка был купцом?

– Не знаю, – растерялась я.

– Как! – воскликнул Павлик гневно. – Ты не знаешь, кем был твой прадед?!

Я разозлилась:

– Ты, что ли, о своём много знаешь?

Павлик сразу успокоился и сказал, что его отец прав: человечество плохо знает свою историю. С задумчивым видом он осмотрел беседку и пробормотал:

– Когда-то она была красивая, вон сверху узоры резные сохранились. Твои предки, Валентинка, были богатыми людьми, если могли сидеть тут, чаи гонять…

Васька принес три лопаты, и мы принялись подкапывать землю под беседкой. Павлик радовался, что ему первому пришла в голову счастливая идея провести операцию «МИК» – «Мы ищем клад». В деревне ещё никто не пробовал искать купеческие клады.

Мы трудились до обеда, но нашли только пару ржавых банок, резиновую галошу и набрали полную кружку дождевых червей. Павлик показывал, как надо правильно копать, хватал и отбрасывал Васькину лопату, ругал его за бестолковость и всячески руководил операцией.

Наскоро перекусив дома, мы снова стали рыть землю и к вечеру выкопали довольно большую яму, ужасно устали и потихоньку начали сомневаться в существовании клада.

– Павлик, – вздохнула Сардана, держась, как старушка, за спину. – Мне почему-то кажется, Валентинкины предки не были купцами…

Павлик смотрел на нас с упреком и сожалением:

– Эх вы, искатели сокровищ!

Он привязал к палке кусочек магнита и объявил, что изобрёл металлоискатель.

– С ним можно найти в земле даже автомобиль. А если потом я усовершенствую изобретение и пущу в производство, то даже могу получить всемирную премию за свою гениальность!

Скоро металлоискатель начал к чему-то притягиваться. Мы с надеждой столпились вокруг ямы. Павликина лопата таинственно звякнула. Земля была твёрдая, как обгрызенная мышами прошлогодняя халва, которую я как-то обнаружила у бабушки в кладовке, но понемногу стала показываться загадочная синяя крышка.

– Клад, клад, – дрожа и вовсю работая лопатой, шептал Павлик. – У меня тонкий нюх на клады… Смотрите, это горшок, он набит золотом…

Глаза у него горели, ноздри раздувались, а рот просто не закрывался от счастья. Я испугалась, не заразился ли он от клада золотой лихорадкой.

Действительно, это был горшок. Он смутно напомнил мне те далёкие дни, когда у меня под кроватью стоял почти такой же. Павлик с трудом открыл проржавевшую крышку и…

Я так и знала. Если там чем-то и пахло, то совсем не золотом.

Мы ужасно расстроились, а о Павлике и говорить нечего. У него даже глаза стали мокрые.

– Ты… плачешь? – удивился Васька.

– Сам ты плакса, – огрызнулся Павлик, – это не слёзы, а мечты. Они грустят оттого, что мы ничего не нашли, вот и плачут.

Васька пожалел Павликовы мечты и сказал для утешения:

– А я знаю, где земля закругляется. Это близко, за озером.

Павлик сразу оживился, и мечты перестали капать.

– Ну и пусть нет клада, – встрепенулся он, – зато земля круглая, а мы живём на Севере!

– Ну и что?

– А то, что если набраться терпения и копать ещё недельку, мы вполне можем выйти в Африку насквозь! Надо только вычислить на глобусе угол и копать немножко криво.