Записки физика-экстрасенса. Кн. 2. Научный путь к Богу - страница 32

– Все это уже было, мы это уже проходили.

– Что проходили? – спрашивает он. – И где?

– Как, где? – отвечаю. – На занятиях в системе партийной пропаганды, на партийных собраниях, в партийных книжках читали и т. д. Понимаешь, Сережа, перед нами стоял тот же вопрос, который стоит перед твоими друзьями по церкви: если истина, проистекающая из глубин твоей души, расходится с мнением твоего церковного (партийного?!) иерарха, то как надо поступать?

Этот вопрос его самого беспокоит, но он по молодости лет его от себя гонит. А я не гоню, мне уже не страшно.

Когда мы куда-то добровольно вступаем, в какую-то серьезную организацию (религиозную конфессию или партию), то мы фактически принимаем идеологию этой организации. Мы врастаем в эту идеологию, в этот миф. И мы теряем зоркость зрения по отношению к новообретенной семье. Мы не видим ее недостатков, подобно тому как жених перед загсом не видит зачастую очевидных недостатков своей невесты. Поэтому споры человека со стороны и человека изнутри о правильности постулатов мифа (идеологии) ни к чему не могут привести: два человека будут говорить на разных языках. Ну и что вытекает из этого? А то, что все организации, в которые вступает человек, должны быть с нравом выхода, если угар мифа постепенно пройдет и в голове поселится холодная, как ужик, истина. В советской Коммунистической партии устав не предусматривал процедуры выхода из партии. Регламентировалось только исключение из партии за проступки. Читатель, ты подумал о мышеловке? Правильно.

Свой партийный билет я отдал, когда выходил из КПСС в период перестройки. Зря, наверное, отдал, надо было сохранить в назидание потомкам. Нельзя ломать памятники. Как сказал мудрый горец: «Если ты выстрелишь в прошлое из пистолета, будущее выстрелит в тебя из пушки». Теперь трудно сообразить, когда же именно я вступил в партию. В институт я пришел осенью 1955 года. В кандидаты партии был принят на третьем курсе, а женился на четвертом… Дату и даже год моего вступления в КПСС я позабыл. Возможно, где-нибудь в моих бумажках можно все это найти. А надо ли? Важно то, что вступал в хрущёвские времена. Важно, что, вступая, ничего не понимал в жизни. Вот такой скороспелый был и очень глупый.

Вступал я вовсе не в КПСС, а в какой-то придуманный мною самим «Союз коммунистов». Какая разница? Разница есть. Партия – это огромное течение, которое растворяет в себе личность, снимает с нее ответственность за ошибки и преступления коллектива. А «Союз коммунистов» – это объединение личностей, вроде частного клуба. Почему никто не заметил, что для партии я был совсем чужой? Кто-то, наверное, понимал. Меня, скажем, никогда в жизни не приглашали сотрудничать с «органами». Другие отбивались (мама моя, например), кто-то делал на этом карьеру, а я, видимо, был исходно «классово чуждым». Тем не менее, меня приняли в партию без сучка и задоринки. Я был настолько наивен, что вступал в партию по убеждениям, а не из-за карьеры.

В воспоминаниях маршала Василевского я с изумлением прочитал, что в кандидаты партии он был принят, находясь на службе в армии, в 1931 году, а в члены – в 1938 году. Вот сколько лет его проверяли! Из-за того, видимо, что был он сыном священника. Лично Иосиф Виссарионович во время войны разрешил маршалу возобновить отношения с отцом, которые не поддерживались много лет именно из-за сана отца. Василевский пишет об этом как летописец, не давая оценок ни себе, ни Сталину. О времена, о нравы! И я полез в эту же помойку, сын и внук расстрелянных… Когда я выходил из партии, то мой партийный стаж исчислялся тридцатью годами! В связи с этим, я как «старый большевик» имел право даже на какие-то материальные привилегии, которые тут же лопнули по счастью. Я ими не успел воспользоваться.