– Единственная надежда на тебя, Паша! – обнял тот Жихарева. – Пленных скопилось несколько тысяч. Кормить нечем, медикаментов своим не хватает. Казематы крепости могут вместить только половину сдавшихся мятежников. Выручай, брат! Ты у нас – крупный специалист.
В главном дворе крепости сидели и лежали на снегу несколько тысяч человек. Среди черно-серого моря матросских бушлатов и солдатских шинелей пятнами выделялись коричневые кожанки и синие поддевки рабочих. С галерей форта на них было направлено десятка два пулеметов. Договорившись с вновь назначенным комендантом из большевиков о порядке размещения пленных в казематах, Пашка приказал мятежникам подняться и рассчитаться «на первый-второй».
– Четные номера, шаг вперед! Направо! Первая ко мне шеренга, шагом марш! – отдавал приказания комендант.
Более полутора часов ушло на размещение пленных в казематах, а Пашке казалась, что двор все еще полностью забит людьми. Наконец, комендант доложил, что все отобранные размещены по помещениям.
– Все битком забито! – отдувался он, утирая пот со лба.
– Пулеметчики, готовсь! – скомандовал Жихарев. – Пли!
Разом ударили двадцать пулеметов. Крики и стоны взмыли над двором. Аккуратно, рядами падали пленные, окрашивая снег кровью. Когда все полегли, Пашка махнул браунингом:
– Чекисты, за мной!
На решетке калитки, ведущей с галереи во двор, повис старый матрос. Он задыхался, кровь ручьем текла из его рта. Выстрелом в глаз Пашка прервал мучения старика. Лязгнул засовом комендант, пропустив Жихарева вперед. Труп старика оторвался от калитки и мазнул окровавленной головой по новой бекеше Жихарева.
– Оттащите эту падаль! Сука! Новую бекешу изгадил! – выбил Пашка ударом ноги второй глаз покойнику.
Живо принялись три десятка чекистов за дело. Затрещали одиночные выстрелы. Пять раз перезаряжал Жихарев свое оружие. Последних пристреливали уже в сумерках. Неясный, но зловещий гул донесся откуда-то из-под земли.
– Товарищ, комендант! Учуяли пленные, что их дружков расстреляли. Такое творят! – подбежал перепуганный красноармеец.
Когда Жихарев с подручными вышел из двора, он почувствовал, что его ноги промокли. Посмотрел вниз – сапоги до колена в крови. В крови были и полы бекеши. Такой же вид был у коменданта и чекистов. Оставляя кровавые следы, команда спустилась в подвал. Бесновались, рвали решетки, пытались выбить стальные двери матросы.
– Запоры и решетки крепкие? – спросил Жихарев.
– Еще бы! При царе, на Путиловском делались, – самодовольно усмехнулся тот.
– Ну и хрен с ними! Пусть орут! Пойдем, у нас завтра много работы. Лошади и подводы нужны, канаты, колосники от топок и большие камни. Трупы топить будем! Санки нам приготовь! Большие проруби найти. Если не найдем, взрывчатка потребуется: лед взрывать будем.
Ни взрывать лед, ни искать полыньи не пришлось. Километрах в девяти от острова обнаружили разлом льда, оставленный, очевидно, английским ледоколом. Потянулись подводы с убитыми. Женщины толпились у ворот крепости, старались заглянуть под рогожи, которыми были прикрыты тела убитых. «Сержик! Мой Сержик!» – устремилась за подводой худенькая женщина лет тридцати. Сопровождавший подводу чекист оттолкнул ее, но она поднялась и пошла за санями.
– Иди отсюда, курва! – лязгнул затвором чекист.
– Идиот! Нельзя на виду у людей – прошипел ему Пашка и обратился к женщине. – Гражданочка, откуда вы знаете, что он здесь? Кто он вам?
