– Твою ж мать! – возмущенно кричит Леха.
Девки визжат так, что закладывает уши, и налегают сзади – рвутся к сцене смотреть на мощное мужское тело в самой близи. Он начинает раздеваться. Я смотрю на Леху, тот выпученными глазами – на стриптизера, и по его лицу и сжатым губам понимаю, что к его горлу подступает выпитая текила, разбавленная пивом. Опасно. Мужик на сцене ловко скидывает штаны, обнажая голый зад в стрингах. Леха молча разворачивается и, расталкивая народ, начинает движение обратно.
– Пошли, – говорю я подружке, и мы направляемся вслед за Лехой, хотя и не видим его сквозь толпу.
Захожу в сортир. Одна кабинка занята. Слышу рвотные потуги. Долблю в дверь.
– Леха, ты там?
– Да-а-а… Щас… Урод, бля…
Через пять минут он выходит, как будто даже посвежевший.
– Домой поедем? – спрашиваю.
– С хера ли? Я еще ни с одной бабой не познакомился!
– Как скажешь, – говорю, и мы идем продолжать веселиться…
Уезжаем мы далеко за полночь: Леха, так никого и не соблазнивший, к себе, а я к совсем не нужной мне подруге. Едем в такси, уставшие и измотанные, молча, почти засыпая под романтичные звуки ночного радио, с одной только мыслью – добраться до постели и забыться мертвецким сном.
И так до следующего раза, когда, может быть, нам повезет и стриптиз в клубе будет женский.
Всегда в этот день у него было поганое настроение. Такое, какое случается, когда просыпаешься уже не в духе. С каждым бывает. Но «бывает» – это то, что происходит внезапно. А тут дело особенное.
В этот день он всегда просыпался рано. И даже если надо было на работу, он открывал глаза за полчаса до будильника. И первая мысль была: «Ну сегодня-то чего не спится?» – а за ней вторая, уже осознанная: «А-а-а…»
Сегодня не надо идти на работу. Проснулся он, однако, точно за полчаса до привычного будильника, который, правда, не должен был зазвенеть.
Он встал, сходил в душ. А затем принялся готовить себе кофе. Варил эспрессо, который по утрам всегда разбавлял водой. Утром – разбавленный, вечером – крепкий. Такие вкусы сформировались у него к тридцати – тридцати пяти. Выросли из того, прежнего, не определившегося толком: пол-ложки растворимого кофе на большую кружку, изрядную порцию молока туда же и сахару – и вроде кофе. А теперь… Теперь по-другому.
Была суббота. И накануне уже, даже не заглядывая во всякие прогнозы, знал он, что завтра будет снег. Всегда бывает снег. И действительно. Было пасмурно и мело, и если бы он вышел на улицу, то сразу почувствовал бы, как холодный ветер царапает кожу и несет снежинки, которые ударяются о лицо и жгут… Но выходить туда сейчас, с утра – зачем? Даже не рассвело еще.
Кофе был отличный. Мысли дрянные. Покурить бы. Но нет. Вонь будет на всю квартиру… Да и не в этом дело. Курил он очень редко, и дома – никогда. И по утрам – никогда. Но приятно почему-то было от одной этой мысли о густом дыме настоящего гаванского табака…
Он подошел к окну с чашкой кофе в руке и уставился в утреннюю синь: сонные дома, пустынные утопающие в снегу улицы вокруг них, и никого… Никого…
Вечером они придут, и будет коньяк, виски и шампанское. Главное – шампанское… Будет шумно и даже весело. Будут речи: старые, повторяющиеся из года в год, и новые, оригинальные; пустые, произносимые в качестве формальности и что-то значащие. Будут похабные анекдоты и не менее похабные воспоминания молодости, от которых станет раздаваться пьяный гогот захмелевших мужей и одергивания их более трезвых и целомудренных жен…
